ВЦ - 2
Шрифт:
— А чуть длиннее? — со спичками не комильфо, решил Вовка.
— Спицы вязальные? — наморщила лоб мама Тоня.
— Замечательно, несите. Сейчас будем готовить вкусняшку.
Сам Фомин сходил в прихожую и принёс четыре шоколадки, что выдали ему в обед на просроченные талоны. Разломал их на небольшие кусочки под пристальным взглядом надувающих ноздри девчонок и зажёг свечку от примуса, на который уже поставили большой семейный чайник. Турка была медная, и на боку на трёх языках было написано «Армения».
— Вот такие подойдут спицы, Володенька? — мама Тоня принесла две деревянные
— Две, так две, — прокомментировал Фомин и стал бросать кусочки шоколада в турку, — Наташа, Лена, чистите мандарины.
Фондюшницы не было, потому просто стал руками держать турку над свечкой. Вскоре аромат шоколада заполнил квартиру, и все Аполлоновы встали вокруг Вовки, заглядывая ему через плечо и гадая, чего динамовец делать собирается.
— Какао что ли?
— Нет конфетки.
— А мандарины и спицы зачем?
Расплавился.
— Наташа, наколи дольку мандарина попрочнее на спицу и суй в шоколад. Макнёшь и сразу вынимай, и чуть повращай.
Блондинка проделала эту процедуру и уставилась на Фомина, принюхиваясь.
— Пробуй.
Осторожно куснула, сок из мандаринки брызнул и девушка быстро засунула всю конструкцию в рот.
— И? — нетерпеливо подтолкнула дочь мамам Тоня.
— Вкусно.
— И я, и я хочу, — тут же взвыла зелёно-красная Лена.
Мандаринки кончились мгновенно. А в турке ещё прилично шоколада осталось, всё же плитки шоколада были толстые и большие, время тонюсеньких подделок ещё не наступило. И это был именно шоколад, не сворачивался, а только таял и разливался бесподобным ароматом по всей кухне.
— Можно кусочки белого хлеба макать или печеньки.
Печенье нашлось, спицы уже не годились, но мигом отыскался пинцет. Бамс и остатки выскребли со дна.
— Володя, а откуда у тебя столько шоколада? — первая опомнилась мама Тоня.
— В буфете на талоны дали. Мне ведь дополнительное питание от клуба положено.
— Ой, — всплеснула руками хозяйка. — Получается, мы тебя объели. Тебе ведь хорошо питаться надо, ты ещё растёшь. Ой, как некрасиво получилось.
— Да, что вы Антонина Павловна, нормально я питаюсь. А скоро вот ещё обещали стипендию дать, и, может быть, премию за изобретение хоккейной амуниции.
— Аркадий! — отмахнулась хозяйка, — Что там со стипендией и премией?
Генерал-полковник вытер перепачканные шоколадом руки, и чуть стушевавшись, и поморщившись, ответил:
— Про изобретения и премии ничего не знаю, но завтра разберусь, а вот со стипендией не очень всё. Только двести семь рублей получается. Чёрт бы побрал этих лётчиков. У ефрейтора милиционера почти восемьсот рублей зарплата вместе с пайковыми.
— Аркадий Николаевич, — строго глянула на мужа мама Тоня. — Придумай. Ты ведь заместитель министра. На двести рублей мальчик с голоду умрёт. Как он будет ещё и в хоккей этот играть, тут ноги бы не протянуть.
— Подумаю.
Команда из Ленинграда прибыла в обед и люди пошли по домам, только Чернышёв, живущий в двух кварталах от стадиона, по дороге заглянул, посмотреть, чего нового творится. Застал интересное действие, молодое дарование гоняло других молодых, но менее
И ведь получалось у пацанов, крюком необычно зацепляли шайбу и через бревно перебрасывали. Шестеро отрабатывали, остальные висели на турниках. Не подтягивались, а именно висели. Аркадий Иванович постоял и посмотрел, не понимая смысла этого упражнения. Вот пацаны стали один за одним падать. Помассировали руки и снова на турник. Опять висеть.
— Фомин! — окликнул Вовку тренер.
— Аркадий Иванович, здравствуйте, как съездили? — подкатил к тренеру Вовка без своих обычных доспехов.
— Нормально съездили. 8:1 с «Динамо» и 9:0 с «Дзержинцем». Тёзке твоему за две игры только один гол и забили, да и то из-за того, что динамовцы упёрлись, что с ловушкой играть нельзя и судей местных настрополили, я на следующий день Аполлонову позвонил, он им мозги-то вправил, судьям в смысле, но вот первый матч пришлось Третьякову в чужих крагах играть. Палец ему в первой игре выбили. Просто железный хлопец, вторую игру через боль играл. Ну, мы с парнями тоже помогли, зажали дзержинцев на их половине, — Аркадий Иванович ещё раз осмотрел Вовку, — а ты чего без амуниции своей, тоже запретили? Так тренировка, вроде.
— Нет, Аркадий Иванович, приезжали два раза из Спорткомитета, первый раз распороли весь нагрудник, а через день вообще забрали всю экипировку и с собой увезли. Сказали, что им лично Аполлонов звонил и просил для динамовцев каждому комплект сделать. Так, что мой завтра только перед игрой сам Романов привезёт.
— Ого, высоко ты, Артист, взлетел, падать, если что, больно будет.
— У нас в команде травм нет других? — Вовка смотрел, как всё ещё неуклюже перебрасывают шайбу молодые динамовцы через брёвна. Поднимать научились, теперь бы ещё научились кидать её куда надо, а не туда, куда бог пошлёт.
— Нет. Ну, кроме Третьякова. Палец немного распух. Врач мазь дал. За пару дней хорошо бы зажило. Со «Спартаком» ведь играем завтра. Это не «Дзержинец». Считай, матч за серебро.
— Аркадий Иванович, вы всё же пытайтесь звенья почаще менять. Забили гол, заменились, поиграли минуты две, заменились, пусть соперники играют по-старому, они к концу периода устанут, а мы свежее будем. А к концу третьего и подавно. Кроме того, я тут одного пацана присмотрел, его несколько раз можно со мной выпустить и дополнительно кому из основных игроков дать отдохнуть.
— Который? — неуверенно склонил голову набок Чернышёв и чуть скривился. Опять яйца курицу учат.
— Ишин Владимир, 1930 года рождения. Весной восемнадцать стукнет. Нападающий. Скорость просто потрясающая, словно родился на коньках.
— Ладно, Володя, я домой. Завтра чуть пораньше приходи, поговорим, а тёзка твой пусть тоже подойдёт, Ишин, который. Посмотрим, на что способен. Может, и прав ты.
Игра со Спартаком, который по потерянным очкам сейчас занимал вторую строчку, в нарисованной Вовкой шахматке, собрала не меньше зрителей, чем матч с МВО ВВС. Всё что можно люди оккупировали, в том числе и мальчишки, ломанные — переломанные берёзы.