ВЦ 3
Шрифт:
Сидели в кабинете Якушина на втором этаже. Вдвоём сидели. Два тренера.
— Ну, чего голову повесил, думаешь это уже ягодки? Нет, цветочки только. Сколько этот Артист из меня за два месяца кровушки выпил! Иногда так треснуть клюшкой хотелось… — Чернышёв даже замахнулся, держа в руке воображаемую клюшку.
— И? — Якушин отхлебнул остывший несладкий чай.
— И потом дотумкиваешь, что опять прав пацан. Вот, не может этого быть, а прав…
— И?
— Чего икаешь? И стал прислушиваться. Как-то само получилось. Всё внутри протестует. Пацан же шестнадцатилетний! Я себе оправдание придумал, — Аркадий Иванович кривовато
— И?
— Не смешно уже. И вот чего надумал. В газете читал про случай, не помню, «Известия», кажется, так там говорилось, что женщину молния ударила, и она заговорила на неизвестном языке. Отвели к учёным, и те обнаружили, что это португальский, да не современный, а времён шестнадцатого века.
— А Артист при чём тут?
— Тётке молния язык дала, а Вовке умение в хоккей играть, а ну, да, теперь и в футбол.
— И как это в газете объяснили? — Михаил Иосифович допил невкусный чай и, чуть поморщившись, отодвинул от себя чашку.
— Не помню. Кажется, что-то про память предков. Нет, не помню. А может и не объясняли. Загадка. — Посмотрел на потолок. Нет, грозовых облаков на потолке не было.
— Да, загадка. Только это может объяснить, почему он лучшим в стране футболистом стал. Вон что на поле вытворял. Последний гол — это просто, ни в какие ворота. Да и со штрафного… Мяч не может так лететь. Это против законов физики. Волшебником стал после удара молнии. Так я в эти сказки не верю. Нет никаких колдунов, только в сказках.
— Я думал, что шайбу точно под перекладину заложить с двадцати метров тоже невозможно, а сейчас и сам так умею, — Чернышёв развёл руками.
— Опозорились на всю страну. Синявский после матча подошёл, спросил, чего это было такое. Точно завтра в «Спорте» пропишут, что пацанам семнадцатилетним чуть не проиграли.
— Проиграли.
— В смысле?
— Ну, я на поле же был. Видел, что Фомин бегал и уговаривал пацанов в конце матча не бить по воротам и сам не бил, специально передерживал мяч, чтобы отобрали. Твои сдохли, еле ноги передвигали. Думаю, захотел бы Артист и счёт совсем другим был. Они тоже не огурчиками были в оконцовке, но бегали в разы быстрее мастеров. Эпизод с Семичастным помнишь. Вовка его минуту гонял, ушёл бы спокойно. Можно сказать, просто пас отдал. Сопернику. Не хотел, чтобы вас по-настоящему опозорили в газетах. А так боевая ничья. Динамовские тренеры ответственно подходят к подготовке молодёжи, готовят смену. Честь им и хвала. Особая заслуга в этом старшего тренера Михаила Иосифовича Якушина. Вот с кого надо брать пример тренерам других клубов страны.
— Издеваешься, — Якушин, посмурнел. Куда уж больше. А вот можно, оказывается.
— Ни чуть. Если в газетах что и напишут, то именно это. Уверен! — хлопнул его по плечу Чернышев, — Что теперь делать собираешься? Я вот своих приставил к Артисту, пусть тренируются. Хуже точно не будет. Физику ребятам подтянет. Уже бузят … без меня. Но ходят исправно на обе тренировки. Ведь во второй он эти свои финты показывает.
— Финты! Мать их! Он просит отправить молодёжь на игру в Ашхабад, мол, они его выиграют, а основная команда будет спокойно ещё почти две недели готовиться. Всем, типа, выгодно, — Михаил Иосифович, показывая, как далеко тот Ашхабад, махнул рукой баскетбольным жестом, мяч в корзину с центра поля отправляя.
— Ашхабад? Да, намудрили с чемпионатом. Не близко. Туда напрямую и
— А если проиграем, и именно этих двух очков не хватит? — Якушин, встал, подошёл к окну, открыл форточку, там, за окном, опять моросил дождь. — Плохая весна.
— Ну, скажешь, если вас могли выиграть, то уж с Ашхабадом справятся. Я даже не знаю, как там команда называется. То есть, они и до второй группы ещё не доросли.
— «Локомотив» (Ашхабад) называется. Играет во второй группе среднеазиатской зоны. На самом деле по информации, что из газет удалось собрать — слабая команда. Просто представляет столицу Союзной республики, — пояснил Хитрый Михей.
— Вот и отправь пацанов. Справятся. Нужно опыт набирать им. Это ладно, ты, скажи друг ситный, а что ты с Артистом собираешься делать? Поставишь его в основу?
— В основу! — Якушин мотнул головой. — Тут проблемка есть. Подходит ко мне не так давно Аполлонов и говорит шёпотом: «Береги Вовку, если его сломают, то я лично тебе все ноги переломаю». А ты говоришь в основу. Там в «Спартаке» такие костоломы в защите. А он лезет вечно вперёд. Как бог черепаху разукрасят. Вот и думай. И потом. Про газеты ты правильно сказал. Нужно смену готовить. Вот, пусть и готовит. А когда восемнадцать исполнится, тогда и ладно, тогда почему бы не поставить.
— Хм. Я уверен, что если бы не Фомин, нам бы чемпионами в этом году не стать. Там Бобров в раж вошёл. Его не переиграть. Вот только за счёт Вовки и превозмогли. А тут у тебя снова Бобров. Ну, есть ещё время подумать. Но в выигранных матчах его засветить надо. В конце. А то вдруг вы выиграете, а он без медали останется. Шучу.
— Чего — «шучу»? Выиграем!!! Третьяков вон вратарь от бога. Соловьёв в этом году в хорошей форме. Выиграем! Охо-хо. Хорошо. Уговорил. Отправлю ребят в Ашхабад. — Улыбнулся кисло. — Под твою ответственность.
Событие двадцать шестое
Только о двух вещах мы будем жалеть на смертном одре — что мало любили и мало путешествовали.
Об этом человеке известно только, что он не сидел в тюрьме, но почему не сидел — неизвестно.
— Ало, Мироныч, целый день тебе звоню, ты, где исчез? — голос в трубке хрипел. Телефон в последнее время барахлил. Нужно попытаться новый добыть. Бывший старший батальонный комиссар Тимофей Миронович Семёнов, работавший сейчас комендантом общежития Высшей офицерской школы МВД СССР, постучал трубкой по руке. Иногда помогало.
— Аркадий Николаевич? Слышно плохо, хрипит всё. Телефон менять нужно, — узнал еле-еле Аполлонова. С прошлого разговора уже больше десяти дней прошло и у Тимофея Мироновича были новости для генерала.