ВЦ 3
Шрифт:
Вовка отложил гитару. Всё время, пока Наташа пела, был к ней повёрнут и спиной к зрителям. Помогал, то глазами, то кивком головы, то улыбкой одобряющей. Почти зря волновался, начинающая певица отыграла на саксофоне свою партию на пять, а спела на четыре. Повернулся к семейству и чуть не присвистнул.
— Кха, Кха, — Аркадий Николаевич рукавом халата барского домашнего вытер слёзы, встал и ломанулся в прихожую. Вода зажурчала на кухне в умывальнике. Потом что-то сгрохотало. На помощь убежала мама Тоня и только мелкая осталась реветь.
— Нда, Наташ… — договорить не успел вернулись умытые Аполлоновы.
— Володька вот скажи, мать твою, ну, почему ты не можешь жить как все люди? Вечно чего-нибудь такого отчебучешь, что после этого хоть стой, хоть падай. Вот что делать теперь? Ты представляешь, во что ты нас всех в очередной раз втравил? — даже ответа ждать не стал, махнул в сердцах рукой и пошёл к себе в комнату за папиросами. Зашёл уже с дымящейся, но, бросив взгляд на ревущую Лену, прошёл к форточке, открыл, в неё выдохнул.
— А что не так, «снайпера» убрать? — не понял Фомин. Вроде нормальный текст. Ну, вот снайпер в зелёнке, хотел же поменять.
— Снайпера? — генерал помотал головой, улыбнулся, — Мозги тебе надо поменять. Ты, даже не представляешь, сколько нам с Антониной теперь бегать придётся и денег тратить.
— Каких денег? — совсем ничего не понятно.
— Надо будет Наташеньке репетитора нанимать из консерватории — голос ставить, — подключилась мама Тоня.
— Зачем, чтобы спеть на школьной концерте? — всё ещё Вовка не въезжал.
— Да какой школьный концерт, вон вымахал выше меня на целую голову, а ума не набрался. Да ты такую великую песню написал, что теперь Наташе придётся петь её и на радио и на концертах, может даже перед Самим. Это же на уровне «Землянки» или «Жди меня». Это мне придётся такие связи поднимать, чтобы на тебя эту песню зарегистрировать. У тебя же ни музыкального образования ни … Да вообще у тебя никакого образования нет. И у Наташи нет. Кто ей такую песню доверит.
— Я доверю, — было бы из-за чего шум поднимать. Ну, пусть её заслуженные артистки поют. Русланова. Ага, уже раскручивается трофейное дело и скоро Русланову арестуют.
— Ты уже своё дело сделал! Как в это болото литературно-музыкальное лезть? — генерал затушил сигарету, но форточку не закрыл. Звенели трамваи вдалеке, ветер трепал на соседней крыше полуоторванный кусок жести.
— Надо на пластинку договориться записать, — плеснула бензина мама Тоня.
Аполлонов подпрыгнул и пальцем в Вовку ткнул:
— Ну, понял теперь!
Словно не слушая их, Антонина Павловна сама с собой продолжила.
— На маленькую пластинку четыре песни надо. Если с одной стороны две военные, а с другой две лирические. Вова, — она вспомнила о виновнике кипеша, — Нужно ещё две песни и одну обязательно военную. Для женского голоса. Срочно нужно!
— Ага, добился! — обрадовался Аркадий Николаевич, — Впредь думать будешь, своей ударенной молнией головой. Тут, мать их, сейчас такой аппетит у всех проснётся.
— А малой кровью нельзя? — Фомин повернулся к Аркадию Николаевичу, — Споёт Наташа песню на концерте этом школьном, похлопают ей и забудут через неделю.
— Володенька, ты с ума
— Всё, Володька, самолёты задом не летают. Садись, пиши ещё две песни.
— Ну, одну я написал, — Нда, Окуджаву решил не обворовывать, но раз надо. Да и вон как глаза зелёные сверкают, — Хотел её Наташе отдать, но там саксофон никак не вписывался, пришлось другую придумывать.
— Пой, — бам и гитару уже в руки мама Тоня сунула. Деловая женщина.
— Это на ту же тему.
«Ах, война, что ж ты сделала, подлая: Стали тихими наши дворы, Наши мальчики головы подняли — Повзрослели они до поры»…Опять слёзы, теперь у всех четверых. И зелёные глаза смотрят влюблённо.
Простите, Булат Шавлович, ей нужнее.
Событие одиннадцатое
Пить надо уметь, но лучше уметь не пить.
Алкоголь убивает нервные клетки. Остаются только спокойные.
Со столом для кухни Председателя Спорткомитета не заладилось. Так и хочется сказать от слова «совсем», но есть нюансик, потому от слова «твою мать». Главплотник стадиона «Динамо», он же дядя Паша, он же товарищ Краморенко, оказался запойным пьяницей. Вот почему у плотника высшее филологическое образование. Кому нужен филолог или скажем учитель Литературы, который по неделе в месяц просто в дымину пьяный. И самое не комильфо, что пьёт на работе. Это если на школу экстраполировать, то приходит он в класс на урок, открывает учебник и говорит:
— Сегодня ребята у нас Лермонтов. «Бородино». Кто скажет, как оно начинается?
— Я. Я. Я.
— Ну, давай Иваньков, у тебя самая длинная рука.
— Скажи-ка, дядя, ведь не даром Москва, спаленная пожаром, Французу отдана?— Не правильно Иваньков, Садись два, на самом деле Лермонтов написал так:
— Скажи-ка, дядя, ведь не сразу Твоя жена с разбитым глазом К разводу подала?А всё почему. Культурно отдыхать мужу мешала. Вот принял бы он на грудь мерзавчик «Зубровки» и спокойно спать завалился, ан нет. Нашла заначку и перепрятала. Дал он, ну, я, ей в глаз. И по дороге сюда купил, таки, мерзавчик. Ну, вы уткнули носы в книжку и не подсматривать. А я быстренько опохмелюсь и продолжим Лермонта изучать, — достаёт чекушечку и прямо из горла. Занюхал рукавом…
Ну, как-то так. Выперли, понятно. И из школы и из семьи. На стадион «Динамо» дядю Пашу устроил Владимир Савдунин — полузащитник, один из знаменитой команды лейтенантов. Пришлось им вместе недолго повоевать и там лейтенант Краморенко спас жизнь Володьке. Вовке тёзка так эту историю поведал: «В сорок втором году дело было. Однажды ехал в трамвае на работу, и меня одолели мысли о том, что вот я, здоровый парень, сижу здесь, в тылу, в то время как идёт такая страшная война. В тот же день подал заявление на фронт.