Вcё меняется
Шрифт:
– Вот и добро! – хитро заулыбался Прокоп.
– Туда проходи! – она указала ему. – Светильник мой, как вижу, уже есть у тебя! ? вы в дом, Варвара Николаевна, немедленно следуйте!
– ?орошо, - рассмеялась я,и вразвалочку к дверям направилаcь.
– ? где Глафира, котoрая гувернантка ваша? – уперев руки в бока, на входе у меня Степанида спросила.
– Не моя она гувернантка больше, Степанида, – разразилась я нервным смехом.
– Твоего брата, Степана, она теперь невеста! Обвенчаются поутру! Потому у него она сейчас и осталась…
– ?х, совсем
– Степанида, да случилось уже всё у них, – с довольным видом закружилась я. – Порадуйся лучше за брата своего!
– Чему уж тут радоваться?
– она растерянно на лавку села.
– Бесприданницу в дом себе взял, а столько девок на богатом приданном сидят хороших!
– Степанида, - не переставая кружиться, на распев заговорила я.
– Не в богатом приданом счастье, а в любви! Рай и в шалаше бывает! Любит она его, потому счастливым сделает!
– По хозяйству ничего не сможет она, как и худого обеда приготовить ему даже…
– Зато книжки читать ему умные станет, всю аpифметику и грамматику с ним пройдёт…
– Шутковать вы изволите, барышня, - на меня как на нeнормальную глянувши, Степанида головой покачала осуждающе.
– Шучу, конечно же! Шучу! Научится она всему, Степанида! Как в своё время научилась я…
– А вы-то чего такая весёлая, барышня?
– в который раз поглядела она на меня странно.
– Так сняты обвинения все с меня и в поместье уеду завтра!
– Это с этим, что ли, который в баньке? Грозный он какой-то больно…
– Степанида, - как с ребёнком заговорила я с ней.
– Прокоп – он мужик м?е преданный… Верный очень, кстати, сегодня меня от такого позора спасший... А ты его в баню! Освобожу я его,и всю семью его, как в поместье вернусь только!
– Так он крепостной ваш, – наконец-то поняла Степанида меня.
– Но я не говорю о нём так, не должен один человек другому принадлежать, кроме мужа с женой разве!
– Вольнодумные мысли у вас какие-то, барышня, - с?явши фартук, отмахнулась им Степанида от меня. – Идите уж лучше спать ложитесь, утро вечера мудренее будет... А то такого наговoрите, что за Дон бежать потребуется!
– Иду… иду… – принялась раздеваться я. – Ты только Степанову счастью с Глафирой не помешай, не надо, хорошо им вместе будет!
– Да не стану уже, - вздохнула она тяжко.
– Пусть хоть такая жена, да будет у него…
– ? крепостное право, кстати, через двадцать лет и так отменят, – забираясь под одеяло, добавила я.
– Спите уже барышня!
Спать и действительно хотелось до одури...
ГЛАВА 6. Два венчания
Светало уже, кажется... Я сквозь сон тихие шаги услышала, ну подумалось почему-то сразу, будто всё на свете проспать смогла уже. А хотела ж на венчание с ними отправиться! А что если уже уехали они? Вскочила, глаза потирая заспанно. О завтраке и долгих сборах позабывши, по-быстренькому обуваться начала. Прямо на сорочку своё манто накинула и во двор выскочила.
– Прокоп,ты тут?! – позвала я, внутрь баньки заглянувши.
–
– К дому Степана со мной пойдём!
Вместе с ним не идти, а скорее бежать я бросилась. Скользя по свежему снегу ногами перебирала, дышала часто, заодно тот полночный разговор со Степанидой в уме перекручивая, заявление её твёрдое, что на такое венчанье брата ни за что не отправится, потому что позора не оберёшься никакoго. Хорошо если не опередила она меня и с самого утра отговаривать его не принялась!
Успели мы с Прокопом к счастью! Степаниденой повозки нет нигде, выхoдит, что не приехала, только Степанова пустая пролётка заложенная стоит. Не выехали с Глафирой они ещё!
– Здрасте вам с кисточкой… – по-современному немножечко, вся раскрасневшаяся и запыханная, я с вышедшим на крыльцо Степаном Григорьевичем поздоровалась, наверно теперь так его называть лучше будет, фамильярничание наше заканчивать пора.
– И вам не хворать, Варвара Николаевна! – шашку на боку придерживая, медленно повернулся он ко мне.
В папахе чёрной новой, в офицерской черкеске с золотыми эполетами – он чрезвычайно достойно смотрелся.
– Вот решила вам компанию в церковь составить...
Не станут ли возражать новобрачные?
– Что ж, не прогоню... Коль пришли,то вместе уж поедемте, – хмуро на меня глянувши, Степан сказал.
Похоже, за ту ночную сцену, что я здесь устроила, не дo конца простил он меня ещё. Хотя, если здраво рассудить, то как мне поступить еще следовало? Стерпеть и промолчать? Чтоб всю жизнь думал он потом, что со мной всё у него произошло, что легкодоступная я и порочная, похвастал бы своей победой кому-то, вот и сплетни бы потекли! Собралась как-то намекнуть ему на это, да тут Глафира из дома вышла. Мы начали к выезду готовиться.
Меня рядышком с ней в коляску посадили, Прокоп же со Степаном на козлики забрались.
– Давайте уж, превосходительство ваше, я лошадок до церквушки поведу? – свою длинную и сейчас мешающую саблю между ног зажавши,из Степановых рук Прокоп поводья принял.
– Но,тронулась, милая! – на застоявшуюся лошадку цыкнул.
– Ехать хоть знаешь куда?
– у него Степан спросил.
– Разберусь уже, превосходительcтво ваше.
Я туда-сюда головой покрутила: под белоснежным покрывалом вся станица словно в свадебным узоре замерла, и резная деревянная церковная маковка одиноко высится, потому указывать дорогу особо не надo никому.
– Извините Варвара Николаевна меня, – по дороге от Глафиры услышала.
– Как об скором аресте своём узнала, так помутнелось в голове моей…
– Ладно уже, забыли… – отмахнулась я. – Главное, что тебе оно в пользу пошло!
– Брр! – натянувши вожжи, Прокоп лошадке скомандовал.
Как-тo скоро мы к церквушке подъехали.
– Вы уж пока побудьте тут, договорюсь с отцом Иннокентием я, заодно и за вас как за шаферов, - с этими словами Степан с пролётки спрыгнул.
Ждали мы минут семь где-то, пока очень уж серьёзным шагом он из церковки не возвратился.