Вдали от дома
Шрифт:
— Не так быстро, — призналась Миранда, — но вскоре после того. Клиффорд любил рассказывать, как он заметил меня и почувствовал будущего ценного работника — меньше чем через неделю после появления в фирме он услышал, как я втолковываю секретарю то, что я, видимо, подслушала в разговоре старших коллег.
Этот сомнительный комплимент Миранда повторила с явным пренебрежением к себе.
— Никогда бы не подумал, что честолюбие — плохое качество.
— Даже когда ради него забывают все остальное? Я была преуспевающим «яппи». Каждое утро летела на крыльях в офис. Кейт и Дженни отошли на второй план.
— Причем же тот парень с оружием?
— Тобайес Траут... — Миранда нервным жестом провела ладонью по волосам. — Клиент, постоянно заводящий тяжбы. Я считала его помешанным, но старшие партнеры уверяли, что он всего лишь безвредный, хотя и эксцентричный тип.
— Почему именно ты вела его дела? Это случайность? — Адам ни на минуту не верил собственным словам и напряженно ждал ответа Миранды.
Эта идея принадлежала Клиффорду. Он считал, что я лучше всех в фирме умею общаться с клиентами. Разумеется, эти слова мне польстили. Как легко в то время меня можно было обвести вокруг пальца — как ослика, которого поманили морковкой на палочке!
— Честолюбие делает человека слепым во многих отношениях.
Это заявление привело Миранду в бешенство.
— Черт возьми, да откуда тебе вообще знать, что такое честолюбие!
— Потому что я всего лишь ремесленник-работяга?
— Нравится тебе или нет, Адам, но между ремонтом протекающих крыш и ведением дела, обходящегося клиенту в миллионы, существует длинный путь.
— При чем тут миллионы клиентов?
Миранда поднялась, подошла к печке и протянула руки, грея их над пламенем.
— Вся беда в твоем возрасте и твоей наивности. Деньги — это власть, а...
— Власть — это все, — закончил за нее Адам. Какая-то часть его мозга, еще колеблющаяся насчет решения о продаже фамильной компании, умерла быстрой, безболезненной смертью. Теперь он более, чем когда-либо, был уверен в том, что не желает иметь ничего общего ни с окружающей жизнью, ни с деловым миром.
Не отводя глаз от огня, Миранда произнесла:
— Вскоре у меня прибавилось дел, я стала небрежна и не уделяла Тобайесу должного внимания. Временами мне казалось, что вся моя карьера сосредоточена вокруг него. Я постоянно составляла для него идиотские иски, обговаривала соглашения. Затем однажды мы проиграли дело, которое Тобайес считал выигрышным. — Миранда сунула руки в карманы юбки. — Нет, на деньги ему было наплевать — его взъярило то, что судья посоветовал ему опубликовать извинение перед ответчиком в «Пост».
— И он взбесился.
Больше Миранда не могла затягивать с признанием. Адам долго и кропотливо собирал отрывки и обрывки, складывая их в логическом порядке, но теперь хотел видеть всю картину.
— Он появился в офисе в конце рабочего дня, в пятницу... — начала Миранда. Ее голос стал отдаленным, словно Миранда говорила не о событиях своей жизни, а пересказывала чужое прошлое, изложенное на бумаге.
— Когда прибыла полиция? — спросил Адам после того, как Миранда закончила рассказ смертью Кейта и Дженнифер.
— Когда все было кончено. — Она сосредоточенно нахмурилась. — Ты спрашиваешь, когда полиция попала в здание или
— Когда нашла вас.
— Когда все было кончено, — повторила Миранда, — но позднее я выяснила, что полиция ждала внизу почти с самого начала. Один из секретарей сбежал и вызвал полицию. С ней была группа захвата, готовая к действию сразу же, после первого выстрела. Никто не знал, что делает Тобайес — стреляет куда попало, чтобы запугать нас, или действительно нас расстреливает, и потому полицейские медлили. Когда они наконец решились действовать, Тобайес уже сидел на столе, держа в руках автомат. Мне никогда не забыть выражение его лица, — продолжала она. — Его глаза были блестящими, яркими, по губам блуждала возбужденная улыбка. Он вел себя так, словно участвовал в одной из тех идиотских игр, в которых люди преследуют друг друга в лесу с ружьями, заряженными краской. Он застрелился прежде, чем полицейские схватили его.
Она сказала достаточно. Или Адам услышал достаточно. Ему необходимо время, чтобы обдумать услышанное и решить, как справиться с ее болью.
— Хватит на сегодня, Миранда.
Она кивнула.
Адам встал и протянул ей руку.
— Договорим утром.
Миранда вложила ладонь в его руку и медленно поднялась.
— Позвони мне, прежде чем приехать.
— Это ни к чему.
— Уже поздно, Адам. Я хочу отоспаться завтра, если смогу.
Адам сжал ее руку и положил к себе на плечо.
— Ты будешь спать столько, сколько захочешь, — прямо здесь.
Миранда запротестовала, но слова застыли у нее в горле. Отчаянно нуждаясь в утешении, которое Адам так охотно предложил, она обвила его шею другой рукой и положила голову ему на грудь. Срывающимся шепотом она проговорила:
— Ненавижу, когда ты так делаешь. Мне следовало бы послать тебя ко всем чертям, и я бы так и сделала... но я боюсь, вдруг ты послушаешься меня, а сегодня ночью я не хочу оставаться одна.
Гибким и легким движением он поднял ее на руки.
— Об этом ты скажешь мне утром. Обещаю выслушать весь выговор.
— Ты мог бы по крайней мере сделать вид, что тебе есть дело до моих чувств.
Адам надолго застыл на месте, держа ее на руках, зарывшись подбородком в ее мягкие волосы и вдыхая ее запах. Наконец он произнес:
— Мне в самом деле не все равно, Миранда.
Эти слова вырвались из его души и сердца, так же, как были порождены рассудком. Но их сила не испугала Адама: он ощутил в собственных словах смысл открытия, новое понимание долгих лет поиска. На него снизошел чудесный покой.
ГЛАВА 14
Откуда-то издалека доносился собачий лай. Адам взглянул на часы на столике рядом с кроватью: стрелки близились к пяти, должен был пройти еще час, прежде чем небо посветлеет перед рассветом.
Он спал чутко, просыпаясь от каждого движения Миранды. В голове крутились кровавые, жуткие образы, когда он пытался представить себе, каково Миранде было видеть смерть мужа, дочери и друзей. Только сейчас Адам понял, что горе оставило в ней рану, которая не затянется до тех пор, пока Миранда не найдет способ избавиться от чувства вины. Адам не знал, как помочь ей.