Вдали от рая
Шрифт:
– Вера, ты нужна мне… – бормотал он, словно она могла его услышать. – Нужна, понятно? Я не могу жить без тебя… Я люблю тебя…
Раньше Виктору казалось, что любовь должна дарить радость. В реальности получалось наоборот. От бьющей через край радости жизни – звенящей, упоительной, чистой, – от той самой радости, с которой он так недавно праздновал с друзьями заключение выгодного контракта, и от той, которая переполняла его во время прошлого приезда в Привольное, вообще ничего не осталось. Двери рая, кажется, навсегда захлопнулись перед ним, и он не только не понимал, за что, что именно он сделал не так, но и не уставал поражаться: как мог он жить долгие годы, не осознавая, что живет в раю, и
Получив наконец свой «Вольво» из сервиса, он отправился в медицинский центр на проспекте Мира. Поехал один, без Юры – ни к чему разговорчивому охраннику раньше времени узнавать, что босс ходит по поликлиникам. Не будет же Виктор объяснять ему, что выбрал этот центр еще и потому, что список сотрудников, представленный на его сайте, показался самым длинным. Среди такого количества врачей уж кто-то должен знать Веру Соколовскую!
Услышав это имя, хорошенькая и пухленькая, как мягкая игрушка, дежурная в регистратуре покачала головой: нет, такой врач у них не числится. А вы, собственно, на прием к какому специалисту? Тут настала очередь Волошина растеряться – он действительно не знал, к кому именно обратиться, и наконец сообщил, что хочет пройти комплексное обследование.
Терапевт, к которому его направили, тоже не знал Веры Игоревны Соколовской. Был он молод, явно не старше тридцати, носил круглые, как у Джона Леннона, очки и часто улыбался. Но когда пациент, путаясь и сбиваясь, стал рассказывать о своем странном состоянии, сразу сделался серьезен.
– Немотивированно сниженное настроение… – бормотал врач, занося жалобы Виктора в компьютер. – Изменившееся, крайне мрачное восприятие реальности… Постоянные ночные кошмары… Вспышки ярости и немотивированной агрессии…
Облаченные в медицинские термины проблемы Волошина выглядели еще более неприятно. Он помрачнел.
– Что, все так плохо?
Врач пожал плечами.
– Пока ничего сказать не могу. В первую очередь надо обследовать центральную нервную систему. Особенно головной мозг.
– Доктор, вы имеете в виду… – испугавшись, Виктор не закончил фразу. Неужели он сходит с ума?
– Посмотрим, что покажет обследование, – уклончиво ответил собеседник.
– Нет, вы все-таки скажите! Я имею право знать!
Волошин чувствовал, что начинает заводиться. Видимо, уловил это и врач, потому что признался с глубоким вздохом:
– То, что вы описали, похоже на ранние симптомы опухоли головного мозга… Только очень прошу вас, не волнуйтесь заранее! Во-первых, посмотрим, что нам дадут компьютерная томография и ядерно-магнитный резонанс. А во-вторых, выявленная на ранней стадии болезнь во многих случаях излечима…
Однако Виктор уже почти не слушал его.
«Неужели действительно опухоль? – проносилось в голове. – А что дальше? Операция? Или медленная мучительная смерть?»
– Вот, Виктор Петрович, – врач протягивал ему какие-то бумаги. – С этим направлением прямо сейчас идите в двести двадцать четвертый кабинет…
«Интересно, операция на мозг – это очень мучительно? – думал Волошин, бродя по стерильным коридорам респектабельного медицинского центра. – Где-то я читал, что сам мозг не чувствует боли… Но ведь до него еще надо добраться… Как это, интересно, делают? Череп, что ли, вскрывают? Ужас какой…»
Как ни странно это для нашего тяжелого времени, когда не только каждый второй, но просто-таки каждый первый страдают тем или иным недомоганием, Виктор Волошин был на удивление здоровым человеком. Даже обычными простудами и гриппами, с роковой неизбежностью подстерегающими жителей средней полосы большую часть года, болел крайне редко. Все его хвори обычно сводились к мелким травмам типа заноз или случайных порезов, редким и недолгим
– Расслабьтесь. Дышите спокойно. Постарайтесь не шевелиться. Больно не будет…
Он знал, что больно не будет. И тем не менее зажмурился, когда его, лежащего на спине в одних трусах, вдвинуло, буквально засосало в длинную темную гудящую трубу, где он почувствовал себя то ли космонавтом, то ли водолазом, то ли микробом в лабораторной пробирке…
«Даже если операция спасет от смерти, смогу ли я после нее стать таким же, каким был? Или превращусь в ходячую развалину, стану несчастным слабоумным? Вроде Сережи? Вот мамочке-то радости будет! Она любит возиться с умственно отсталыми. Наверное, когда взяла этого Сережу, то удовлетворила свою давнюю мечту… А что, если несчастье на меня накликал Сережа? Одним своим присутствием, с того момента, как завелся в уютном Привольном, в моем, можно сказать, родовом гнезде? Недаром древние греки и римляне считали всяких уродов дурным знамением… Вот гадость! Во всем виновата мать. Уродец ей, видите ли, дороже родного сына!»
Неприятное гудение и вибрация трубы наконец прекратились. Прохладная движущаяся часть, на которой лежал Волошин, вывезла его снова к свету.
– Вставайте. Одевайтесь.
– А результат? – привычно спросил он и получил привычный ответ:
– За результатами – к вашему врачу.
К кабинету врача Волошин добрался измученным – не столько физически, сколько морально. Подгибались ноги. Бросало то в жар, то в холод.
Виктор с трудом подвинул к себе стул, чтобы рухнуть на него.
– Доктор, хватит ходить вокруг да около, – прохрипел он. – Признайтесь честно, что со мной. Все-таки опухоль, да? Сколько мне осталось?..
На очкастом лице врача снова читалась озабоченность – но какая-то новая, иного качества, чем была до того, как Волошин начал обследоваться. Наконец он поднял взгляд от бумаг, которые так долго и внимательно изучал, и, запинаясь, произнес:
– Видите ли… Дело в том, что… Вы совершенно здоровы.
Волошин подумал, что не расслышал, и недоуменно уставился на врача, который снял очки, и без них показался еще моложе – совсем юным, как студент-третьекурсник, и очень растерянным.
– Видите ли… Обследования не нашли у вас никакой патологии, – подробно объяснил он. – Физически вы в норме, соответствующей возрасту. Никаких болезненных процессов, объясняющих ваши симптомы, нет.
В первую минуту Виктор едва не захлебнулся от нахлынувшего облегчения. Но вслед за тем он понял, что разочарован:
– Но тогда что со мной?
– Этого я сказать не могу. Повторяю, физически вы совершенно здоровы. А обследованием психики занимаются другие специалисты…
– Вы что, сумасшедшим меня хотите обозвать?