Вдали от солнца
Шрифт:
– Что будет с его светлостью?
– Кэссиан слаб.
– Презрительно скривился Фридхелм.
– Он устал от жизни и не является для нас серьёзным противником. У его светлости не осталось ни воли, ни упорства, чтобы бороться за ускользающую власть над Западными землями. Когда Кэссиан поймёт, что проиграл, то единственное, что будет ему по силам - попытаться сбежать на Восток. Наша задача - не допустить этого, иначе военное противостояние с Остгренцем неизбежно затянется. Наиболее предпочтительным исходом было бы арестовать герцога и устроить открытый судебный процесс, но я прекрасно понимаю, что о таком можно только мечтать. Скорее всего, придётся избавиться от семьи Кэссиана и наиболее опасных людей из его ближнего окружения посредством наёмных убийц. Метод грязный,
– Не опасаетесь, что получившая власть толпа станет неуправляемой?
– Толпа всегда слушает своих лидеров, а эти лидеры будут подготовлены мной. Кроме них, руководить толпой помогут священники, и для этого нам необходима реформа церкви.
– За каким дьяволом?
– Изумлённо воскликнул Манфред и тут же устыдился своей несдержанности.
– Прошу меня извинить, ваше сиятельство. Я услышал от вас столько невероятных вещей, что... голова идёт кругом...
– Голова должна кружиться от перспектив, которые открываются пред такими людьми, как вы. Я далеко не всех посвящаю в свои планы, господин егермайстер. Помните мои слова о провосточной партии? Их основным программным тезисом является воссоединение с Восточным герцогством в рамках единого государства. Осуществление этого станет настоящей катастрофой для всех Западных земель. Мы попадём в полную зависимость не только от светских властей Остгренца, но и от ведомства архиепископа Берхарда. И ещё неизвестно, какая из этих двух бед хуже. Стоит нам реформировать церковь, и тогда мы отгородимся от Востока надёжной стеной, сломать которую будет очень непросто. Но для этого потребуется серьёзная и кропотливая работа. Если мы просто объявим о неподчинении архиепископу Берхарду, это не решит проблем, стоящих перед Западными землями. Необходимо расколоть на части Церковь Двуединого. И расколоть так, чтобы воссоединиться она уже не смогла. Никогда.
– Раскол безусловно разозлит остгренцских чернорясников, на головы отступников падет церковное проклятие, ну а нам какой с этого прок?
– Большой, господин егермайстер, очень большой. Начнём с того, что подвластные Энгельбруку земли перестанут пополнять церковную казну Осгренца. Эти деньги пригодятся нам самим. Нельзя не признать, что авторитет архиепископа Берхарда очень велик. Даже здесь, на Западе, не все рискнут открыто выступить против воли первосвященника Церкви Двуединого. Нужно сплотить людей вокруг другой идеи, отличной от официальной церковной доктрины, тогда Остгренц перестанет быть единым духовным центром для Запада и Востока. У нас будет своя религия со всеми надлежащими обрядами, атрибутами и средоточием её станет Энгельбрук. В таком случае попытки Остгренца диктовать нам свою волю, будут восприниматься как чужеродное вмешательство. В глазах народа Западных земель архиепископ Берхард перестанет быть единоверцем, а значит, слушать его будет необязательно. Как большинство наших сограждан относятся к вмешательству в свою жизнь совершенно посторонних им людей, вы и без меня знаете, господин егермайстер.
– Вы хотите дать народу... других Богов?
– Нет.
– Улыбнулся Фридхелм.
– Это слишком сложно, хлопотно и может повлечь за собой труднопредсказуемые последствия. Обойдёмся тем, что есть. Небесной покровительницей Энгельбрука считается Великая Мать. Во всех Западных землях её почитают больше, чем Несотворённого Отца. Этот факт мы и будем использовать. Достаточно объявить Великую Мать единственным истинным божеством и отказаться от упоминания её небесного супруга. Изменение небольшое, но ссора с Остгренцем выйдет нешуточная. В их глазах мы будем выглядеть еретиками, вероотступниками, но нам только этого и нужно.
– Потребуется полностью перекроить Священное Писание. Задача выполнимая, но неимоверно сложная.
– Верно. Я даже знаю, кому это можно поручить. Премудрым монахам из Скалистой Обители. Им доверяют, считая чуть ли не святыми. К тому же, монахи никогда не скрывали своего особого отношения к Великой Матери, ставя ее выше Несотворенного Отца. У Скалистых Братьев хватало ума не вступать в открытые споры с представителями
– Поддержат ли церковную реформу простые люди?
– Засомневался егермайстер.
– Хороший вопрос, друг мой. Опытный пастух без труда управляется со стадом, перегоняя его с пастбища на пастбище. Люди, по большей части, подобны стаду, а священники - их пастыри. Среди наших священнослужителей почти не встречаются те, чья вера в Двуединого настолько искренна, что они готовы восстать против церковной реформы. Если таковые отыщутся, то их будет крайне мало, а подавляющее большинство быстро сообразит, какие выгоды сулит им отделение от Остгренца. Они подержат установление народовластия в Западных землях, ну а мы, со своей стороны дадим священникам то, что они захотят. Теперь вы понимаете, господин егермайстер, насколько важен сейчас проект "Напарник"? Я не могу инициировать процесс смены власти до тех пор, пока не буду уверен, что вышеупомянутый козырь находится у меня на руках. Считайте, что от вас зависят судьбы мира.
– Понимаю, - вздохнул Манфред.
– Вражеские шпионы сильно осложнили нам жизнь, но они не смогли устранить человека, от которого судьба проекта зависит даже больше, чем от меня. Я понимаю вашу обеспокоенность насчёт сроков, ваше сиятельство, но буду вынужден дать сержанту Ладвигу хотя бы два дня отдыха, прежде чем он познакомится со своим новым напарником.
– Один день, - не терпящим возражения тоном произнёс граф.
– Учитывая наши потребности в боевых демонах, это очень щедрое предложение. В нынешней ситуации я не могу позволить два дня на отдых ни себе, ни своим людям.
– Как будет угодно, вашему сиятельству.
* * *
"Ладвиг, - мысленно позвала Грета, - я здесь, любимый... Я так долго тебя искала...".
Она в очередной раз принялась высматривать какую-нибудь лазейку, или брешь в стене Озёрного замка, сквозь которую можно было бы проникнуть внутрь. В очередной раз всё закончилось тем, что наполненные слезами глаза не смогли различить никаких подробностей.
– Да, замечательный вид, - произнёс рядом чей-то голос. Когда прохожу мимо, всегда останавливаюсь, чтобы полюбоваться. Особенно хорош замок на закате солнца. Восхитительное зрелище.
Грета вздрогнула, поспешно промокнула платком глаза. Уже через мгновение облегчённо выдохнула, потому что незнакомец не напоминал человека, состоящего на военной службе. На нём было простое и удобное походное снаряжение, какое обычно используют горожане, случись им провести несколько дней в сельской местности. Общую картину дополнял пулевой арбалет самой простой конструкции, а также ягдташ, на кожаных ремешках которого висела утка и пара крупных куликов. Отец Греты принадлежал к числу поклонников забавы под названием "охота на птиц" и всё свободное время проводил за пределами городских стен Энгельбрука, стреляя куропаток и диких голубей. Он был не прочь поохотиться и на более крупную дичь, но простолюдинам не разрешалось добывать копытных. Максимум на что мог рассчитывать охотник неблагородного происхождения - это подстрелить зайца, да и то, предварительно убедившись, что всё произошло не на земле, принадлежащей сеньору.
Заметив, что женщина обратила на него внимание, незнакомец снял шляпу и отвесил, скорее шутовской, чем изысканный поклон. На мгновение блеснула небольшая залысина в окружении седеющих волос, а затем шляпа, украшенная пёрышком и букетиком из сухих цветов, возвратилась на место.
– Чем вы так опечалены, добрая женщина? Если потеряли дорогу, то я мог бы указать вам нужное направление в сторону ближайшего жилья.
– Благодарю, - Грету позабавили манеры охотника. Желания отделаться ничего не значащими словами и покинуть его общество, не возникло. Чем-то этот человек напомнил ей соседа по кварталу Булочников - ушедшего на покой пекаря.
– Я очень долго добиралась до этих мест и не намерена так быстро их покинуть.