Вдоль дороги

Нариманов Валерий

– Ты ошибся, - решился наконец развеять заблуждения Ахмет.
– Я вовсе не японец.

– Понял, братан. Понял. Ты - не японец.
– Мужчина встает и, прохаживаясь возле двери, громко говорит: - Он не японец. Я тоже не японец. Мы оба не японцы.
– Снова быстро подсаживается к Ахмету и шепотом: - Ну как? Берешь?

– Чего ты пристал ко мне?
– возмутился Ахмет.
– Никакой я не шпион, и никакой я не японец... Совсем, что ли?
– Красноречиво постучал себя по голове.

Отпор несколько охладил пыл мужчины.

Последовало тягостное молчание.

–

Ты че, братан, обиделся?
– пытается разрядить атмосферу мужчина.- Ну это ты зря...

Ахмет не сразу, но ответил:

– Ахмет.

– А меня Петя, - обрадовался мужчина.
– Давай петуха, - протянул руку для рукопожатия.

Ахмет посмотрел на него, пожал руку.

– Ну вот и хокей... Чего нам с тобой делить?
– Вздохнул.
– Делить нам с тобой нечего. Оба сидим в обезьяннике... Скукотища здесь, скажу я тебе, сдохнуть можно. Хорошо, ты пришел. Вдвоем легче. Хоть поговорить можно. Кстати, что там у тебя с коровой?

– От бабки в наследство получил. А они говорят: может, украл.

– Это они могут, - посочувствовал Петя.
– Им, главное, взять человека. Прав ты или виноват - дело десятое.

– А тебя за что?
– в свою очередь поинтересовался Ахмет.

– Меня? Ни за что. Баба пожаловалась, и загребли.

– Жену побил?

– Да нет. Я человек свободный. В том смысле, что ни одна баба юридически не оформила меня в свою личную собственность. Так что вопрос о жене отпадает.

– Чужую побил?

– Никого я не бил, - с легким раздражением ответил Петя.
– Шел просто по рынку, проводил маркетинг. Я по профессии - менеджер по маркетингу... Иду и думаю, где бы мне надыбать хоть какого-нибудь спонсора. Смотрю - идет женщина. Я на нее посмотрел, и она на меня посмотрела. Между нами как будто искра проскочила. Смотрит она и не может оторваться. Говорит, какой я интересный мужчина и прочие приятные слова.

– Прямо так и говорит?

– Конечно. Она же голову от любви потеряла. Мне даже неудобно стало. Вокруг люди... Короче. Высказала мне все это. Вздыхает и говорит, что у нее муж, семья и все такое прочее. Но в знак любви своей она хочет сделать мне подарок на память. Достает из сумки кошелек и протягивает мне. Вот, возьмите, говорит, от меня на память... Что мне было делать? Вот ты бы взял у нее кошелек?

– Не знаю, - пожал плечами Ахмет.

– Вот и я так же, - продолжил Петя.
– Не знал, что делать. Брать неудобно. Не взять - смертельную обиду женщине нанесешь. Пришлось взять. На этом мы с ней расстались... Я положил кошелек в карман и пошел своей дорогой... А она знаешь куда побежала? Ни за что не догадаешься... В милицию, вот куда... Прибежала и говорит, что у нее кошелек с деньгами украли. Представляешь?

– Что же ты сразу не сказал им, как было?

– Да говорил я, а что толку?
– сморщился Петя.
– Разве ж они поверят? Им главное - дело на человека завести. План выполнить. Произвол в чистом виде. Вот что это такое. Да, между прочим, Ахмет. Пока ты здесь сидишь, кто будет поить-кормить корову? Тебе сказали?

– Нет, не сказали.

– Надо бы узнать. Корова не чемодан,

за ней ухаживать надо. Давай спросим?

– Давай.

Они принялись стучать, звать дежурного милиционера. Появился милиционер.

– Командир, - обратился к нему Петя.
– Там у человека корова была. Напоить, накормить надо бы. Жалко все же. Живая.

– И подоить потом, - добавил Ахмет.

– Ладно. Узнаю, - пообещал милиционер.

– Пусть почешутся, - проворчал Петя, когда за милиционером закрылась дверь.
– А то хватают всех подряд... Ну мы ладно. Но корова-то при чем? Она за что страдает?

– Товарищ капитан.
– Доложил дежурный милиционер.
– Задержанный просит напоить, накормить корову и подоить потом.

Капитан задумался. Затем приказал:

– Позови Шестакова.

Дежурный милиционер сходил за Шестаковым.

– Шестаков, - сказал капитан.
– Корову напоить надо бы. И попасти.

– Товарищ капитан, я что, пастух?
– заныл Шестаков.
– Почему я должен пасти эту корову?

– А кто должен? Я? Корова к тебе поступила. Ты отвечаешь за ее сохранность. Хочешь, не хочешь, пасти надо. Иначе сдохнет. Доить тоже надо.

– Но, товарищ капитан...

– Я все понимаю, Шестаков. Надо будет попросить какую-то женщину. Организуй это дело.

– Товарищ капитан...

– Все, Шестаков. Все. Я понимаю, сочувствую, но другого выхода нет.

Вечером Шестаков вернулся во двор отделения милиции с коровой на поводу и с ведром, в котором было молоко. Сослуживцы его радостно встретили.

– Как вечерняя дойка прошла?

– По надоям молока наше отделение теперь выйдет на первое место.

Шестаков молча привязал корову, зашел в отделение, спросил у капитана:

– Что с молоком делать?

– Отнеси в камеру, - распорядился капитан.

Шестаков отнес ведро с молоком в камеру, поставил на пол, сказал Ахмету:

– Твое молоко.

– Спасибо, - поблагодарил Ахмет.

Шестаков ушел.

– Молочко - это хорошо, - довольно потер руки Петя.
– Спасибо твоей корове. Не забывает корешей.

Попили молока. От нечего делать улеглись на топчаны.

– Как ты думаешь, - поинтересовался Ахмет, - долго еще нас здесь продержат?

– Трудно сказать, - глубокомысленно ответил Петя.
– Им тоже надо работу показать. Что не зря хлеб едят. Вот они и суетятся. Поймают какого-нибудь лоха и давай: протоколы, проверки, допросы. На все это время надо... Эх, на волю бы сейчас... Хотя бы по рынку пройтись.

Выйду на улицу,

Гляну на село.

Девки гуляют,

И мне весело...

Чертова дура. Надо же было ей на рынок пойти. Нет чтобы сидеть дома, щи варить. Так она на рынок приперлась... И еще сумку настежь... Раз-зява...

Утром следующего дня в отделение вошел пожилой майор - начальник отделения. Поздоровался с дежурным офицером - капитаном, спросил:

– Что за корова там во дворе?

– Кавказец один ходил с коровой по поселку, продавал молоко. Решили проверить - не ворованная ли корова. Вот протокол и его объяснения. Протянул бумаги майору.