Вдвоем против целого мира
Шрифт:
– Кушайте, пока не остыло. – Соня подошла к окну и посмотрела во двор. – Какое мрачное место… Собственно, я хотела узнать, когда можно забрать тело… ну, останки. Лизу нужно похоронить.
Реутов кивнул. Конечно, эксперты уже закончили с тем, что осталось от Лизы, и он сам должен был предложить Соне забрать останки, но что-то его удерживало. И вот теперь она сама приехала, а это совсем другое дело.
– Как вы собираетесь распорядиться ее останками? Кремируете?
– Нет. – Соня по-прежнему стояла к нему спиной и смотрела в окно. – Что там кремировать… У нас на Капустинском кладбище есть бронь,
– А вы?
– А меня она ненавидела. – Соня повернулась к Реутову и посмотрела на него в упор. – Вы же говорили с Анжелкой, я знаю. Она звонила мне. И с Еленой Станиславовной говорили. Мне совершенно нечего добавить.
– Мне жаль.
– Ешьте бургер, Денис Петрович. – Соня села напротив и подала ему бутылку с кока-колой. – Вот, с этим вкуснее. Не о чем жалеть, дело прошлое. У меня есть кот, знаете? Вот, смотрите!
Она сунула ему под нос свой телефон, и он пролистал недавно отснятые кадры с забавным котенком, рыжим и, по-видимому, очень нахальным.
– А это кто?
В кадр попал человек, который показался ему знакомым. Где он его видел?
– Это Дмитрий Владимирович Афанасьев, мой сосед по даче. – Соня нетерпеливо пританцовывала. – Нет, вы видите этого кота? Вы должны приехать и посмотреть на него. Я сейчас поеду, прикажу отпечатать эти снимки и куплю рамочки, будет красиво. Это Дмитрий Владимирович мне его подарил. Так когда вы позволите мне забрать Лизу?
– Думаю, завтра или когда вам будет удобно в следующие дни, я позвоню в морг, вам выдадут останки. – Реутов откусил от бургера и даже заурчал от удовольствия. – Спасибо, очень вкусно. Скажите, Соня, вы никогда не бывали в лаборатории своего деда?
– Боже упаси! – Она закатила глаза в притворном ужасе. – Это был Эдем с нетронутой яблоней, а я считалась вандалом, способным без всякого наущения со стороны Змия стрясти все яблоки и поломать ветки, а напоследок сжечь весь сад. Так меня воспринимал дед.
– А Лиза?
– Что – Лиза?
– Она бывала в лаборатории деда? – Реутов осторожно нащупывал нить разговора. – Или она не понимала, что происходит вокруг нее?
– Она все понимала, но по-своему. – Соня заметно поскучнела, и Реутов понял, что тема ей неприятна. – Не знаю, бывала ли она в той лаборатории, хотя думаю, что нет, делать ей там было совершенно нечего. Но она отлично понимала происходящее, просто сказать не могла.
– И она периодически нападала на вас.
– Да. – Соня спрятала телефон в карман и поднялась. – Нападала. Я не знаю, почему она это делала. Когда мы были маленькими, я пыталась с ней играть, но она не реагировала на меня. Когда мы стали старше, уже она пыталась играть со мной, но всегда причиняла мне боль. Мне иногда казалось, что ей интересно, насколько сильную боль она может причинить и как я отреагирую. Когда я плакала, она смотрела очень заинтересованно. А когда мы подросли, она стала нападать на меня, и всегда неожиданно. Я не знаю почему, спровоцировать ее могло что угодно – от проклятого медальона, который я была вынуждена всегда носить, до моего платья. Ее никто не останавливал, понимаете? Иногда мне казалось, что моя семья наблюдает за нами, как за забавными зверушками.
Реутов отложил
– Я заберу Лизу послезавтра. – Соня подошла к двери. – Приезжайте к нам, Денис Петрович, вы должны увидеть котенка.
– Обязательно.
Соня вышла, он доел бургер и спрятал второй в стол, если Виктор вернется, то вот и готовый обед. Но фотография в телефоне Сони не шла у него из головы. Он открыл Интернет и набрал в поисковике «Дмитрий Афанасьев». Тотчас высветились снимки и статьи, Реутов присвистнул – Афанасьев оказался не просто соседом по даче, даже интересно, что он делает в Научном городке, имея недвижимость по всему миру. Реутов понимал, что лицо Афанасьева ему знакомо, потому что где-то мелькало в деле. Он снова достал фотографии из альбома Оржеховских, перебрал их – ну вот же, точно! День, когда Лиза была убита. За столом соседи – Шумиловы и Оржеховские, Соня смотрит через стол на Дариуша, маленький Владик пьет что-то из стакана, Лиза Шумилова в своем синем платье в ромашках кажется куклой, такая же красивая и неживая.
А напротив сидит человек с густыми светлыми волосами. Крупный нос, волевой подбородок, носогубные складки делают его лицо старше, он почти не изменился с тех пор.
Афанасьев. Значит, он был в тот день в Научном городке. Он видел и Соню, и Лизу.
А вот еще одно фото, оно не попало в альбом Оржеховских, как и некоторые другие – по крайней мере, Елена Станиславовна их не видела. Этот снимок не был напечатан тогда, потому что не представлял интереса для семьи Оржеховских. Наталья Шумилова и Афанасьев о чем-то говорят. Это могло быть просто разговором людей, случайно оказавшихся в одной компании, если бы не рука Афанасьева, крепко сжимающая запястье Натальи.
– Они были знакомы. – Реутов взъерошил волосы. – Они знали друг друга, но вряд ли кто-то из присутствующих об этом догадывался.
Повинуясь внезапному наитию, Реутов загрузил в телефон фотографию Афанасьева и позвонил Анжелике. Если он там был в тот день, то вполне может статься, что кто-то его опознает. Например, Рыбкина.
– Да-а…
Томный хрипловатый голос Анжелики в жаркий день звучит очень органично.
– Добрый день, Анжела. Это Денис Реутов, помнишь меня?
– Как же тебя не помнить, красавчик! – Она засмеялась. – Ни одна баба в здравом уме тебя не забудет. Ты что хотел-то?
– Я тебе на телефон сейчас сброшу фотографию, посмотри, пожалуйста, знаком ли тебе этот человек.
Телефон пискнул, докладывая, что фото отправлено. Реутов затаил дыхание.
– Ну ты же и сам уже понял, что знаком. – Голос Анжелики враз утратил игривые интонации. – Ты нашел его.
– Это тот человек?
– Да. – Анжелика выдохнула. – Это тот самый человек, что нашел меня в овраге и принес к Оржеховским. Прошло, конечно, очень много лет, но я тебе говорила, память на лица у меня очень хорошая. И если у него под правым ухом есть небольшой крестообразный шрам, то тут и сомнений нет.