Вечер потрясения
Шрифт:
– Все чисто, – доложил вахтенный акустик. – Целей на воде и под водой не обнаружено.
Акустик тоже не мог до конца довериться приборам, разделяя скрытый скептицизм своего командира. Современные субмарины с обеих сторон становились все более скрытными, настолько тихими, что порой о их присутствии узнавали только после таранного удара, с удивлением докладывая о встрече своему начальству на берегу. Если, конечно, было, кому докладывать – глубина, будто вечно голодный, ненасытный зверь, редко отпускала своих неосторожных жертв. Так что, очень может быть, сейчас за кормой "Карелии" висит,
Не стоило об этом думать, право же. Подводник прежде слышал, что порой мысли материализуются, но не знал, что это может случиться так быстро и неожиданно. Только что на сонаре было пусто, ни траулеров над головой, ни даже китов, появлявшихся в этих водах и вот – сигнал, слабый, но с каждой секундой становящийся все более отчетливым. А через мгновение по корпусу таившейся субмарины прокатился грохот направленного акустического импульса – кто-то, наконец, отдал проклятый приказ.
– Акустический контакт, – заорал офицер, с силой утопив в приборную панель клавишу внутренней связи. – Торпеда по левому борту! Дистанция – не более трех кабельтовых. Расстояние быстро уменьшается!!!
По спине моряка побежали мурашки, а на лбу выступил холодный пот. Подводник, привыкший к трудностям, не мог и представить, насколько это страшно – оказаться мишенью.
Подводный ракетоносец "Карелия" был достаточно тихим, чтобы найти, "услышать", его можно было лишь с весьма маленького расстояния, рискуя попасть в прицел торпедных аппаратов подлодки. Подлодка могла дать отпор противнику, если не оставалось иного выхода, или просто уклониться, уйти с чужого пути, первой обнаружив врага. Но для того, чтобы действовать, нужно все же знать, что рядом кто-то есть, тот, чье соседство может сулить опасность. Но далеко не все, таившее угрозу, обязательно шумело, предлагая равные условия игры.
Противолодочные мины "Кэптор", рассеянные над морским дном, словно чудовищные семена, недолго ждали своего часа. Ничем не выдавая себя, пассивные акустические системы улавливали любой шум, оценивая его, сравнивая с тем, что должен был привести адские машины в действие. И, наконец, цель появилась в пределах их досягаемости.
Сонар мины "Марк-60" перехватил шум винтов, запущенных на малые обороты, и "мозг" мины ожил, вырабатывая команды. Словно задремавшая на солнцепеке змея, мина, несмотря на кажущуюся неподвижность, была готова к действию. Вот цель приблизилась на считанные сотни саженей – на борту субмарины наверняка не подозревали, что курс, проложенный их штурманом, ведет на тот свет – по электрическим цепям прошла команда, и пороховой двигатель выбросил из герметичной капсулы малогабаритную торпеду.
Немедленно включилась активная система наведения смертоносной "рыбы", и торпеда "Марк-46", разворачиваясь в сторону цели, начала стремительно набирать скорость, за считанные секунды разогнавшись до сорока пяти узлов.
Ефремов, поднятый истошным рапортом вахтенного, вырванный из объятий тревожного сна, вихрем ворвался в центральный пост. Там,
– Торпеда слева по борту, – доложил акустик. – Быстро сближается!
– Выполнить маневр уклонения, – принялся отдавать приказы капитан. – Поставить газовую завесу по левому борту. Подготовить к пуску приборы гидроакустического противодействия!
Каждый подводник, взметенный сигналом боевой тревоги, уже был на воем месте, каждый действовал, как часть идеально отлаженного механизма, выполняя давно отработанные операции. Никогда еще точность и быстрота действия не была столь важна.
Толстостенная емкость, патрон Больце, заполненный сжиженным газом, отделился от субмарины, и несколько мгновений спустя разорвался, выбрасывая мириады пузырьков, непроницаемым пологом укрывших "Карелию" от акустических импульсов, посылаемых с борта торпеды.
– Полный ход!
– Есть полный ход, – эхом откликнулся рулевой. – Скорость двадцать четыре узла!
– Штурман, что на лоции? Глубина под килем?
– Не более пятидесяти метров, товарищ командир.
Ефремов скрипнул губами – слишком мало, намного меньше, чем глубина хода противолодочных торпед. Значит, уклониться, нырнув к самому дну, не получится, равно как и отовраться – подлодка уступала в скорости хода едва не вдвое.
– Право на борт, – приказал капитан. – Скорость не снижать. Паровые турбины на максимальный режим!
Сейчас было не время думать, кто атаковал подлодку почти в родных водах. Главное – спастись, уйти из-под удара. Что ж, возможно, маневр удастся, и они успеют уклониться.
Головка наведения торпеды вдруг потеряла цель – акустический импульс хаотично отразился от стены устремившихся к поверхности пузырьков газа, разбившись на сотни ложных сигналов. Система наведения тут же переключилась в пассивный режим, только слушая. Торпеда "Марк-46", точно почуявший след морской хищник, принялась описывать круги, бороздя толщу воды. Так будет продолжаться, пока сонар вновь не захватит цель, или пока не кончится топливо.
И почти в это же мгновение многократно усилившийся шум винтов "Карелии" достиг сонаров сразу нескольких мин. Импульс пробудил как бы впавшие в спячку системы наведения, один за другим срабатывали вышибные двигатели, и еще три торпеды "Марк-46", покинув свои капсулы, ринулись к идущей навстречу своей гибели цели.
– Шум винтов справа по борту, – торопливо прокричал акустик. – Еще торпеды!
– Проклятье, – прорычал Ефремов. – Мы на минном поле! Запустить приборы акустического противодействия. Еще один патрон Больце за борт!
Капсула с газом, запущенная с борта подлодки, не успела отдалиться на достаточно приличное расстояние. Торпеда "Марк-46", за несколько секунд разогнавшаяся до максимальной скорости, боднула корпус "Карелии" ближе к корме, в районе реакторного отсека. Сработал контактный взрыватель, и мощный взрыв сотряс ракетоносец от носа до кормы.
– О, черт! Держитесь! – сам капитан едва не свалился под ноги штурману, тоже потерявшему равновесие. – Все целы? Отсеки, доложить о повреждениях!