Вечер потрясения
Шрифт:
– Он прикончит нас! – в голос кричал Митчелл.
Они попали в прицел, и осознание этого мгновенно убило любое стремление сопротивляться. Каждый из шести человек, находившихся в тесной кабине, почувствовал обреченность. Огромный бомбовоз мог стереть с лица земли целый мегаполис, и не один, но был совершенно беззащитен перед маленьким самолетиком, вооруженным лишь пушкой. А в арсенале "Фоксхаунда" могло отыскаться кое-что и повнушительнее.
– Черта с два, – прорычал сквозь зубы Колин Руперт, крепче сжимая штурвал. – Им нас
Полковник выждал момент, отвернув в сторону. МиГ-31 не был предназначен для лихих кульбитов, и тем более это не по силам было весившему больше двухсот тонн "Боингу", но маневр Руперта удался, и первая очередь, выпущенная русским, прошла мимо, распоров сверкающими стежками воздух.
– Вот так, чертов русский, – закричал полковник, увидев пронесшийся куда-то вперед на огромной скорости истребитель. – Черта с два вы меня достанете!
Наверное, русский пилот так не считал. Во всяком случае, он сейчас был хозяином положения. "Фоксхаунд", набрав высоту, выполнил разворот, вновь заходя в хвост бомбардировщику.
Американец оказался мастером, Патрикеев не мог не оценить это. Сбросив скорость до минимума, и маневрируя на пределе прочности своего "бомбовоза", янки уклонился от атаки, оставшись целым и невредимым. "Миг" проскочил мимо на полной скорости, впустую израсходовав львиную долю боекомплекта. Но у майора было полно времени, чтобы исправить оплошность.
Уменьшив скорость, Александр отстал от американца, по-прежнему держась у него за кормой. Беззащитный "Стратофортресс" не имел даже самого завалящего пулемета, чтобы отгонять от своего хвоста чужие истребители, и майору нечего было бояться.
– Иди сюда, – приговаривал Патрикеев, совмещая метку прицела с американским самолетом. – Давай! А, есть захват!
На подкрыльных пилонах еще оставались целых три ракеты "воздух-воздух", инфракрасные головки наведения которых захватили цель, находившуюся на ничтожно малом расстоянии. Надменные янки даже не позаботились повесить на свои "крепости" блоки тепловых ракет-ловушек, ложных целей, отменно действовавших как раз против ракет типа Р-60М. теперь им придется об этом горько пожалеть.
– Пуск!
Патрикеев выпустил залпом все три ракеты, так, чтобы наверняка, чтобы не оставить противнику ни малейшего шанса. Они первыми начали, первыми нанесли удар, и не могли не понимать, что не все остается безнаказанным. Так что места для жалости здесь не осталось.
Ракеты статей погнались за "Стратофортессом", не имевшим возможности ни уклониться, ни сбить их с курса. Станция постановки помех американского бомбардировщика будто сошла с ума, и на радаре творилось черт знает что, но сейчас это не имело значения. Ракеты "чувствовали" тепло, поток раскаленного воздуха, выброшенный турбинами "Боинга", и настигали цель, жадно поглощая разделявшие их сотни метров. Мгновение – и боевые части взорвались, выбрасывая сноп
– Получи, выродок! – зло воскликнул Патрикеев, видя, как задымил подбитый "Стратофортресс". – На, жри, хренов янкес!
Бомбардировщик резко пошел на снижение, коптя и полыхая, но вдруг выровнялся. Пилоту удалось остановить падение, справившись с многотонной машиной, вернув контроль над ней, что мог только сделать исключительно опытный летчик.
– Чертов бегемот, – с досадой выдавил из себя Патрикеев. – Живучий, гаденыш!
Мощности трех боеголовок, каждая по три с половиной кило, все же оказалось мало, чтобы уничтожить цель. В прочем, здесь не хватило бы и полуцентнера взрывчатки.
– Сейчас добьем гниду, – решил майор. – Вперед!
Разочарование, досада, ярость и еще азарт охотника – эти чувства почти заменили Александру трезвость рассудка, что не мешало летчику чувствовать машину, словно истребитель и человек вдруг слились воедино, став фантастическим биороботом. Он обязан был одержать победу, вогнав янки в морские волны. На счетчике патронов высветилось число пятьдесят. Наверное, этого хватит, если палить в упор. Как угодно, но этот "Боинг" он не должен упустить, это уже стало делом чести.
– Командир, – раздался вдруг голос штурмана. – Командир, у нас баки почти пустые. Горючки едва хватит, чтобы дотянуть до берега. Мы грохнемся в море к чертовой матери. Выходим из боя!
Потянув на себя ручку управления, Патрикеев заставил машину свечой взмыть вверх. Лейтенант Муравьев оказался прав, пора было подумать о возвращении. Принимать ледяную ванну в Баренцевом море, черт знает на каком расстоянии от земли, где на помощь рассчитывать просто глупо, майору не хотелось. Понизив обороты двигателя, пилот взял курс на Североморск.
Момент попадания Колин Руперт почувствовал буквально собственной задницей, когда "Стратофротресс" буквально подбросило, едва не развернув на девяносто градусов прямо в полете, чего просто не могло произойти. Все три ракеты АА-8, выпущенные русским, достали их, напрочь уничтожив правую пару двигателей и повредив крыльевой топливный бак. Самолет сразу же провалился вниз на полтысячи футов, заставляя сердца экипажа судорожно сжаться в предчувствии неизбежного и непоправимого.
– Вот черт, мы же падаем! – истошно завопил кто-то рядом, Руперт, мысли которого были заняты другим, даже не понял, кто именно это был. – Падаем!!!
Полковник быстро и четко перекрыл подачу топлива к оторванным движкам, убедившись, что остальные работают нормально. Что ж, тяги должно хватить на полет до ближайшей норвежской базы, а вот с горючим могли возникнуть проблемы.
– Чертовы русские, – испуганно ругался не пришедший в себя после стремительной атаки Митчелл. – Засранцы! Ублюдки долбанные! Козлы!