Вечера
Шрифт:
Толик вышел из состоятельной семьи, отец его был заведующим крупным ателье по ремонту электроприборов, мать не работала вообще. Толик был вторым сыном в семье, младшим. У родителей его был дом в наиболее благоустроенном районе города, кирпичный, под железом дом о четырех комнатах, с кухней, прихожей и верандой. В родительском доме Толик жил до той поры, пока не женился на Леночке. Но родители не выделили сыну комнату в кирпичном, под железом доме, где застекленную просторную веранду затеняли вьющиеся побеги винограда. В доме, где он вырос и куда, по обычаю, должен был привести жену. Родителям не понравился выбор сына. И Толик пошел жить на улицу Воробьевскую в саманный, образца 1903 года дом тещи, у которого седловиной прогнулась крыша, а окошки на четверть приподымались над тротуарами. Правда,
— Ну, хотя бы в техникум, Толик, — просила мать и смотрела на сына. Но в техникум сын не хотел, да и поздно уже было. Разве что на следующий год. И в ателье сим не хотел, куда его брал отец. Толик хотел самостоятельности. И он пошел на завод, что поближе к дому. На заводе его долго учили, как правильно держать в руках напильник, молоток, другие инструменты. Наконец срок ученичества закончился, Толик сдал на разряд, самый низший разряд в тарифной сетке, на этом разряде застыл он на долгие годы. Дома Толик говорил, что зарабатывает сто двадцать рублей, семье приносил сто, двадцать, следовательно, шли на вычеты. На эти сто рублей теща должна была зятя кормить месяц, жена покупать ему одежду, оставлять на содержание сына, непредвиденные расходы и прочее.
Леночка, сама она зарабатывала столько же, сообразила, что если не возьмется как следует за мужа, то он до самой пенсии будет крутить гайки за сотню в месяц. Леночка закончила технологический. И вот она стала готовить мужа для поступления в этот институт. Выбрали факультет, на который даже на дневное отделение не было конкурса, выбрали отделение — заочное, чтобы Толику не ходить по вечерам в темноте на вечернее, оставалось сдать экзамены. Толик написал множество страниц под диктовку жены, слово «штукатурка» он теперь писал правильно. Кроме всего, Леночка заготовила ему десятка полтора шпаргалок, с учетом различных вариантов. Экзамены Толик выдержал. На тоненькие троечки, но — выдержал. И был зачислен на первый курс заочного отделения. Это было событие невероятное. О нем говорили в родительском доме, о нем говорили в доме жены, об этом узнали соседи, ровесники Толика, которые давно уже были специалистами.
С первой же сессии у Толика появились задолженности, потом их прибавилось. На второй курс его перевели с условием, что в самое ближайшее время он задолженности ликвидирует. Весеннюю сессию второго курса Толик завалил полностью. Сначала он скрывал это от жены — Леночка ему делала контрольные и курсовые, но потом во всем сознался и сказал, что в институт больше не пойдет, так как ему уже сейчас не нравится его будущая специальность. Но родителям он этого сказать не мог. Родители всюду говорили, что их младший успешно занимается в технологическом. Время от времени Толик приносил показать им зачетную книжку, где по всем предметам стояли вписанные Леночкиной рукой оценки «хорошо» и «отлично», за оценками выведены были подписи преподавателей, придуманные Леночкой. Из института Толика скоро отчислили за неуспеваемость, он был рад этому, а родителям сказал, что учебу вынужден был оставить по болезни. Леночка была огорчена очень. Но мужу ничего не сказала. Она никогда не ссорилась с ним, ни в чем не упрекала его. Леночка любила своего мужа.
К тому времени, когда я поселился у тети Фени, Толик уже оправился от потрясений, связанных
— Вот балбес, — сокрушалась тетя Феня. — Есть дураки, а этот без всяких просветов. И откуда он только взялся на мою голову. Мужик называется. Сто рублей в семью приносит. Ни в поле, как раньше говорили, ни дома. Нешь таким мужик должен быть, а? Тридцать лет, а он — как вареный! Чужой человек ему уборную роет. Тьфу! Провалиться от стыда скрозь землю! Да у тебя все в руках гореть должно, вот как!
— Ох, и хватанет же с ним Ленка, — помолчав, продолжала тетя Феня. — Долог век покажется. В семье хоть один кто-то тянуть должен, а они оба — не раскачаешь. Нашли один другого! А врать! Придет к своим и наговаривает, что-де теща работой замучила, присесть не дает. А та — на стенки кидается с пеной на губах, так уж ей сынка жалко. Сюда прибегала, ругаться. А я ей говорю: вон, глянь на крышу, пятый год течет. Жалко, пусть к вам переходит, комнат у вас полно, заблудиться можно. У меня пожили, пусть у вас поживут. Ушла. С работы вернулся, я ему все высказала. Плохо здесь, иди к маме своей. Усмехается молчком. Враль, хуже бабы последней. Ох, горюшко ты мое горькое…
— Зачем же Елена вышла за него? — спросил я тогда у тети Фени.
— Зачем? Сдуру. Боялась, что никто другой не возьмет. Вот и вылетела. Надо бы подождать годок-другой…
Леночке двадцать девять лет, она на год старше мужа. Ростом ему по плечо, может, чуток повыше. Следит за фигурой, боясь располнеть. Нос слегка вздернут, в лице некоторая миловидность. Губы, ресницы и брови не красит. Не красит и не укладывает мягкие русые волосы, а расчесывает их по обе стороны головы и опускает на грудь, как у актрисы из польского журнала. Одевается просто, как можно просто одеваться на сто пятнадцать рублей в месяц, учитывая вычеты и расходы по хозяйству.
Леночка, несомненно, умнее мужа, хотя ей также не хватает организованности. Видно, что она жалеет мать, но во всем, что касается домашней работы, полностью надеется на нее. В спорные минуты, не задумываясь, становится на сторону мужа. Она считает Толика красивым мужчиной, хорошим мужем и опасается, что он, переутомившись от домашних забот, уйдет к другой женщине. Мать умрет, она останется с Гриней, да еще в таком доме. Кто ее тогда подберет, кому будет нужна. Поэтому, когда тетя Феня, выйдя из терпения, начинала браниться, Леночка всячески защищала мужа, говоря, что он и без того устает, потому что работа у него физическая. День над верстаком гнется, а потом дома…
У Леночки работа умственная. Она инженер-технолог. Сидит в лаборатории. Чем она там занимается, я так и не узнал. С Толиком Леночку познакомила подруга, за которой Толик ухаживал какое-то время. Они ходили в кино, в кафе-мороженое, в парк, потом Толик предложил ей пожениться. Она рассмеялась.
— Да ты что! — воскликнула Леночкина подруга, обидев смехом своего кавалера. — Толенька, как мы с тобой жить станем, подумай?!
Толик об этом не думал, ему просто захотелось жениться, и все. За Леночкой он ухаживал так же добросовестно и скоро сделал ей предложение. Леночка долго раздумывать не стала. Она была одна. В школе в нее никто не влюбился, в институте никто не влюбился, на службе в отделе интересных мужчин не было. А Толик был интересный: высокий, волос вьется, улыбка. Поженились.
— На частную уходили, — рассказывала тетя Феня. — Пяти месяцев не выдюжили. Праздновали. Каждый день торт, каждый день конфеты в бумажках. Прибежит: мамка, займи десятку. А у меня пенсия сорок шесть рублей. Вот как. Захожу раз, гляжу — а у нее под кроватью ворох грязного белья. Собрала в узел да к себе — стирать. Деточки вы мои милые, думаю, как же вы дальше жить-то думаете. Смотрю, приходят с вещами, в темноте уже. Днем, видно, стыдно. Мама, принимай. Нажились. Приняла, куда деваться.
Леночка умела шить, вязать. Я видел, как она вязала свитер мужу. Но все это у нее как-то стихийно происходило. По вечерам Леночка обычно смотрела телевизор. Сядет перед экраном с вязаньем, засмотрится, отложит работу и забудет о ней на месяц, больше.