Вечерний круг. Час ночи
Шрифт:
Виталий подошёл и, погладив Светку по голове, склонился над Анной Михайловной, чувствуя, как сжимается горло при виде этого отёкшего, бледного, без единой кровинки, потного лица.
– Ах, мама, ну как же так… - пробормотал он, устраиваясь на стуле возле Светки и обняв её за плечи.
– Не усмотрели мы за вами.
Пухлая рука Анны Михайловны слегка погладила его колено.
– Маме трудно говорить, - тихо, почти не разжимая рта, произнесла Светка, боясь расплакаться. Но в глазах её стояли слёзы, и подёргивались уголки губ.
Анна
– Мама спрашивает, как ты съездил, - сказала Светка.
И Виталий принялся негромко рассказывать, как летел, как выглядит город, где он побывал, невольно стараясь не столько вспомнить, сколько придумать что-то интересное, что хоть на миг могло бы отвлечь больную, но по её взгляду он понял, что она с трудом заставляла себя слушать: что-то другое, тяжкое, происходящее в ней самой, поглощало её внимание, туманило взгляд.
– Мама, ты слышишь?
– прикусив губу, спросила Светка.
Анна Михайловна чуть заметно улыбнулась и на миг прикрыла глаза.
– Доктор сказал, что всё пройдёт, - сказала Светка.
– Обязательно пройдёт. Скоро тебе лучше будет.
– А профессор был?
– спросил Виталий.
– Нет. Я его жду, - ответила Светка и, обращаясь к Анне Михайловне, добавила: - Вот и профессор то же самое скажет, увидишь.
Они ещё некоторое время посидели около постели, а когда Анна Михайловна задремала, вышли в коридор.
– Что на самом деле врач говорит?
– спросил Виталий и, взглянув на Светку, снова обнял её за плечи.
– Ну, ты только не реви. В таких случаях знаешь как надо себя в руки взять! Не смей реветь, слышишь?
– Ох, Витик!
– прижимаясь головой к его плечу, пролепетала, глотая слёзы, Светка.
– Как хорошо, что ты у меня есть! Что бы я одна делала?..
– Конечно, хорошо. Поэтому возьми себя в руки. О маме надо заботиться, а не плакать. Ну, что сказал врач?
– Он и вправду сказал, что всё пройдёт… Только не скоро. И маме ещё долго лежать здесь… Ой, Витик, за ней такой уход нужен…
– Может, к отцу её перевезти?
– Нет, что ты! У них же там совсем другой профиль. А тут, мне сказали, очень хороший специалист есть. Но уход, Витик… Уход ужасный…
– Ну что ты! Вон Игорь лежал в прошлом году после ранения, помнишь? Три месяца, кажется. Прекрасно ухаживали.
– То Игорь. И откуда ты взял, что прекрасно?
– Я же видел.
– Ах, что ты видел! Но здесь… здесь же их не дозовёшься. Если бы я могла всё время быть с мамой… Ой, Витик! Надо помочь тут одной сестре. Когда она узнала, что ты работаешь в милиции… - Светка подняла голову и, отбросив со лба упрямую прядку, виновато посмотрела на Виталия.
– Откуда же она узнала?
– улыбнулся Виталий, но тут же согнал улыбку с лица и уже серьёзно спросил: - Чем ей надо помочь?
– Сейчас скажу. Только, Витик, это обязательно надо сделать. Ты понимаешь?
– Конечно. Если это только в моих силах.
– Когда ты захочешь, то всё в твоих силах. Я знаю.
–
– Витик, я не шучу, - строго оборвала его Светка.
– Так вот. Ей надо прописать к себе бабушку.
– Бабушку?
– Ну да. Родную бабушку. А ей не разрешают.
– Почему?
– Вот я её сейчас найду, её Галя зовут. Она тебе всё сама расскажет. Я могу что-нибудь напутать. Подожди.
Светка торопливо пошла по коридору в сторону видневшегося вдали столика дежурной сестры. По дороге она оглянулась и с улыбкой погрозила Виталию пальцем, показывая, чтобы он оставался на месте и ждал, бессознательно чувствуя видно, что он смотрит ей вслед и любуется ею.
Виталий ответно улыбнулся и подумал: «Ещё бабушка какая-то на мою голову».
Он и не подозревал, какие неожиданные последствия будет иметь история, в которую втягивала его Светка.
А через несколько минут Светка вернулась в сопровождении высокой неуклюжей девушки в белом халате и белой шапочке на бронзовых волосах. Скуластое, толстогубое лицо её с чуть выпуклыми серыми глазами выражало одновременно смущение и любопытство, и ещё что-то грустное и раздражённое было в этом лице.
– Знакомьтесь, - сказала Светка.
– Это Галя, а это Виталий.
– И добавила, обращаясь к Виталию: - Вот её бабушку надо прописать…
– А почему же её к вам не прописывают?
– спросил Виталий.
– Ой, я вам сейчас всё расскажу, - всполошённым тоном начала Галя.
– Значит, так. Бабушка у сына своего живёт, у дяди Володи. А мой папа, тоже её сын, давно уже умер. А мама… Ну, в общем, у мамы другая семья. Они в Куйбышеве живут. А мне мама комнату оставила. Пока всё ясно?
– Пока всё, - улыбнулся Виталий.
– Ну вот. А бабушке у дяди Володи очень плохо. Они богатые люди, а каждый кусок, который бабушка съест, считают. И работать заставляют. И бабушка из последних сил всё делает. Говорит: «Раз я их хлеб ем, должна отработать». А Софья и пользуется. Это дяди Володи жена. Ух, жадина! У самой тряпок - завались…
– Ну а почему бабушка у вас не живёт? Для этого особая прописка не требуется.
– Да знаю я! Звала. Не хочет. «Где, - говорит, - прописана, там и жить буду. Господь, значит, меня этим наказал. Пропишешь у себя - буду жить с тобой». Я в милицию. А там говорят: «У вас площадь мала, нормы нет».
– Какая же у вас площадь?
– Одна комната, двенадцать с половиной метров, светлая, квадратная. Бабушкина постель вполне встанет.
– Ну что ж, Галя, - вздохнул Виталий.
– Вы напишите заявление начальнику…
– Написала я уже, - перебила его девушка и вынула из нагрудного кармана халата сложенный вчетверо лист.
– Мне уже Светланочка сказала. Посмотрите только, правильно или чего исправить?
Виталий развернул бумагу, пробежал глазами заявление и кивнул:
– Правильно. Только вот тут - ваш адрес, а вот здесь, внизу, напишите адрес, по которому бабушка сейчас проживает.