Вечерний круг
Шрифт:
Филипенко, выслушав, покачал головой.
— В войну это называлось «вызвать огонь на себя», так, что ли?
— Именно. И тем демаскировать противника. Вот такая идея.
— Опасно всё же. Ведь ты небось захочешь один идти?
— Иначе нельзя.
— А группа прикрытия?
— Исключается, сам понимаешь.
— Ладно, договорились.
— Тогда я двинул. Вечером жди. — Он приветственно взмахнул рукой.
Лосев всё же решил ехать на работу. Но уже по дороге, на перроне станции метро, он передумал. Ему вдруг пришла в голову новая мысль. Ведь дела с Витькой Коротковым далеко ещё не закончены. И не потому только,
Вот о чём подумал Лосев на шумном, суетном перроне метро, когда подошёл уже поезд и раздвинулись дверцы вагонов. А что, если заехать домой к Витьке, прямо сейчас? Виталий мельком взглянул на часы. Время есть. Ну, мать, возможно, на работе. Так просто посмотреть на двор, на дом, зайти в квартиру, поговорить с кем-то, оглядеться, посмотреть на сестрёнку хотя бы.
Виталий уже знал, как много говорит о человеке его жильё, если, конечно, уметь смотреть.
И потому подземный маршрут Лосева решительно изменился и в конце концов привёл его на станцию метро «Сокольники». Дальше следовало уже сесть в троллейбус, который вскоре и довёз его до нужной улицы.
Обширный двор, куда он через минуту зашёл, был полон суеты, звонких детских голосов.
За жидкой стеной зелёного кустарника виднелся дом, всего в три этажа, совсем старенький, обветшавший.
Лосев поднялся на второй этаж и сверился с номерами квартир. Судя по спискам жильцов на каждой из дверей, квартиры в доме были коммунальные, на несколько семей, и к Коротковым, например, требовалось звонить три раза.
Высокую, тяжёлую дверь, обшитую по краям войлоком, открыли сразу, не успел ещё прозвенеть третий звонок. На пороге Виталий увидел маленькую, черноглазую девчушку в зелёном платьице, пухленькие руки и щёки у неё были вымазаны чем-то сладким и клейким. Она с удивлением задрала вверх голову, чтобы рассмотреть Лосева, и важно объявила:
— Я таких длинных ещё не видела.
— Я длинный, а ты Лялька, верно? — улыбнулся Виталий.
— Верно. Это у тебя такая кличка, Длинный?
— А разве у всех должна быть кличка? — спросил он.
— Не, — закрутила головой девочка. — Это только у Витькиных ребят.
— А мама дома?
— Не. Она в магазин пошла. А ты к ней?
— К ней.
— В очередь ста-ановись! — весело и заученно закричала девочка и звонко рассмеялась беззубым ртом.
— А за кем? — поддержал шутку Виталий.
— За дядей Севой, вот за кем!
— Ладно. Я маму дождусь, можно?
— Пойдём, — охотно согласилась девочка и добавила озабоченно, явно подражая кому-то из взрослых: — Соседей никого нет, слава богу, зараз этих.
— Почему же «зараз»? — удивился Виталий, заходя в просторную переднюю и прикрывая за собой дверь.
— Дядя Сева их так называет.
— А Витя?
— Не. Он дядю Севу только так называет. — Она понизила голос и погрозила Виталию пальчиком. — Только ты не говори это никому. А то дядя Сева драться будет.
«Весёленькая тут ситуация, —
Девочка между тем провела его в комнату возле самой входной двери. Комната оказалась большой, с одним широким окном. Громоздкий платяной шкаф делил её в глубине, возле окна, пополам, и обе эти половинки отгораживала от остальной комнаты тёмная, глухая занавеска. Получалась как бы общая столовая и две спальни.
— Ты где спишь? — спросил Виталий, подсаживаясь к столу.
— А вот здесь, около стола, — ответила девочка и взялась обеими руками за банку с джемом, стоявшую на столе (этим джемом она, вероятно, и перепачкалась).
— А мама разрешила его сейчас есть? — укоризненно спросил Виталий.
— Ха! — насмешливо усмехнулась Лялька, точно так, как утром усмехался Витька. — А это её? Вот так. Усёк?
Она повторяла Витькины словечки.
— А что же мне надо усечь? — улыбнулся Виталий.
— А то. Это Витька мне купил. Хочешь, угощу?
— Нет, спасибо.
Девочка забралась на стул и, потянувшись за ложкой, спросила, считая, видимо, нужным развлечь гостя:
— Ты кошек боишься?
— Нет.
— Я тоже. Но у Ритки такой кот — испугаешься. Глаза горят, сам чёрный, и одно ухо рваное. Интересно, он мальчик или девочка?
Виталий между тем незаметно оглядывал комнату. Длинная занавеска была сейчас отдёрнута, чтобы дневной свет проникал на эту половину комнаты. Было ясно, что в одной спаленке, на широком небрежно застеленном байковым одеялом матраце спала мать со своим, очевидно временным, мужем, а за шкафом спал Витька. Там на четырёх ножках стоял узкий матрац, тоже прикрытый одеялом. На стенке шкафа — дверцами он был повёрнут к спальне матери — висел на плечиках Витькин синий выходной костюм, а рядом кнопками были прикреплены в ряд три разной величины фотографии. Виталий пригляделся: на одной из них, самой большой, была снята футбольная команда после матча, один ряд игроков сидел на корточках, второй стоял, а перед ними на земле красовался большой кубок. Лица ребят сияли.
— Где тут Витька, ты знаешь? — спросил Виталий, кивнув на фотографию.
— Пустяки дело, — важно объявила Лялька, облизав ложку, и сползла со стула.
Виталий вслед за ней подошёл к фотографиям.
На совсем маленькой, паспортной, фотографии, которую он не мог разглядеть издали, была снята девушка. Фотографию эту Витька почему-то обвёл широкой чёрной рамкой, нанесённой, видимо, тушью прямо по стенке шкафа. «Умерла эта девушка, что ли?» — с недоумением подумал Виталий.
— Вот он, Витька, гляди, — сказала Лялька, приподнимаясь на цыпочки и тыча перепачканным пальцем в фотографию.
И Лосев сразу узнал Витьку среди стоящих во втором ряду футболистов, хотя вообще-то узнать было непросто, таким счастливым выглядел здесь Витька, так беззаботно, так заразительно он смеялся, обняв за плечи двух стоящих рядом товарищей.
Кнопки были прикреплены только сверху, и Виталий, приподняв нижний край фотографии, прочёл на обороте: «Виктору Короткову. Футбольная команда второй лиги „Сокол“ с кубком городского совета общества. Успехов тебе, Витя. От тренера В.П. Соколова. Сентябрь 1978 года». Виталий постарался слово в слово запомнить эту надпись. Надо будет, и он разыщет и это общество, и этого тренера. Тот, конечно, помнит Короткова, ведь прошло всего немногим больше двух лет, как команда завоевала тот кубок.