Вечерня (сборник)
Шрифт:
Труп на каменном полу сада не улыбался.
Они занимались убийством, точка.
Жертвой являлся белый мужчина в возрасте чуть больше тридцати лет, темноволосый, темноглазый.
Симпатичный?
Этого Хейз припомнить не мог.
— ...вот я и говорю. Он был чутким и понимал с полуслова, а это как раз те черты характера, которые так нравятся женщинам. Но он же был священником, это-то вы знаете? А потому не мог уделять внимания... ну, как бы это... вопросам плоти. Он и не задумывался о том, как он привлекателен для женщин. И, конечно же, не мог себе позволить увлечься ими.
— Его сестра думает иначе, — возразил Хейз.
— Да? — удивилась
— Похоже, она уверена, что у ее брата была связь с какой-то женщиной.
— Из этого прихода?
— Он не говорил, а она не знает.
— Удивительно! — сказала Крисси. — В самом деле удивительно.
— И ты не замечала никаких признаков, что у него могло бы...
— Ни малейших!
— Несмотря на то, что были звонки, письма...
— Ну, и от мужчин тоже!
— И посещения?
— Приходили и мужчины, и женщины! В приходе Святой Екатерины — многочисленная паства, а он был отзывчивым пастырем. Помню, как я удивлялась, когда начала работать здесь, тому, как он находил время для множества людей. У него была... ну... поразительная энергия. По-моему, он вообще не ложился спать.
— И когда это было?
— Когда я начала работать? В начале марта, еще помню, снег шел. Я вышла из подземки и пошла к церкви...
— ...и не могла найти вход. Когда подходила со стороны Калвер-авеню, ты знаешь, ты там бывал. Церковь в плане имеет форму креста, как и все церкви. Дом священника этого прихода находится в западном крыле, заходишь в невысокую дверь с аркой, проходишь мимо кружки для сбора пожертвований и потом по отделанному деревом коридору — в его дом. Кабинет отца Майкла — в углу, где когда-то была часть кухни. На этом месте раньше стояла кухонная плита, а сейчас — шкафы с документами, у западной стены церкви.
"Забавно! Похоже, Крисси репетировала роль!" Не исключено. Видимо, когда она вошла в офис, там была еще одна девушка. Когда приходишь в театр на пробу, там обязательно толпится сотня других девушек-претенденток! Конечно, в театре девушкой называют всех до тридцати, но в то вьюжное мартовское утро в офисе отца Майкла действительно была девушка, около тринадцати лет, в джинсах и сером свитере, желтых резиновых сапогах. Когда она наклонялась над столом, длинные темные волосы закрывали ей лицо. Он сказал:
"Ты пропустила стоимость билета, Глория". Оказывается, они говорили о большом танцевальном вечере в церкви, который должен состояться лишь в начале июня, а красивая маленькая темноволосая девочка рисовала плакат к этому событию и принесла его показать отцу Майклу. "А что вы думаете об этом?" — обратился он к Крисси, взяв со стола плакат и показав ей.
Она еще не успела даже представиться ему, не сказала, что ищет работу секретаря на неполный день, а он уже вовлек ее в церковные дела. Крисси посмотрела на плакат, на котором было нарисовано много танцующих мальчиков и девочек, а в воздухе над их головами плыли очертания больших жирных черных нот. Буквы в контурах воздушных шариков извещали, что в пятницу вечером 1-го июня состоятся июньские танцы. Сейчас было только начало марта, но отец Майкл любит, когда его юные прихожане вовлекаются в работу задолго до самого события. "Ну и как?" — спросил он и улыбнулся.
— В самом деле, у него была улыбка Джина Келли...
...и ждал ее ответа, как если в от него зависело будущее всей католической церкви. Маленькая девочка — вообще-то она не маленькая, в ней 5 футов 6 дюймов росту, но для Крисси она — маленькая девочка 12 — 13 лет — также ожидала ее заключения и беспощадной критики. На Северной Одиннадцатой улице происходило
Вспомним, что Крисси пришла устраиваться на работу. И первые впечатления оказались не очень пристойные: какой-то подросток скачет в ее объятиях и визжит, а она не успела даже представиться! Она прислушалась к тому, что говорил отец Майкл: "Плакат ужасен, к тому же она забыла указать плату за вход", а девчонка все еще так взбудоражена восторженной оценкой Крисси и потрясающей, как у Джина Келли, одобрительной улыбкой священника, что чуть не обмочилась в штанишки прямо в офисе! Но наконец-то она свернула плакат, снова поблагодарила Крисси и ушла, счастливая, с улыбкой на лице. Симпатичный молодой патер покачал головой ей вслед и сказал что-то вроде того, что в этом приходе — чудесные дети, и наконец-то Крисси представилась ему и сказала, что пришла в поисках работы. И знаешь, что он ответил?
— А он сказал: "Вы не могли бы приступить прямо сегодня?" Что-то в этом роде, — сказала Крисси и покачала головой. — Я чувствую, ему понравилось, как это все произошло с Глорией, как я повела себя с ней, кстати, она необычайный ребенок — президент КМО, умная до невозможности и к тому же красивая.
— Знаю, — сказал Хейз. — Карелла мне говорил.
— Дело в том... как это... он был чудесным, порядочным человеком и... слушай, я не знаю его сестры, поэтому не могу утверждать, говорит она правду или нет. Но если она тебе сказала, что он имел... любовную связь с какой-то женщиной... понимаешь, в это трудно поверить. В то, что у него была любовная связь с какой-то женщиной... наверное, она говорила, что у них была сексуальная связь, не так ли?
— Да, он сказал ей, что нарушил обет целомудрия.
— С какой-то женщиной.
— Да. С женщиной, которую, по его словам, он любил.
Крисси печально покачала головой.
— Как жаль, — сказала она, — что он не смог разобраться. Если это правда. То, что он любил женщину и не смог найти выход.
— Да, — согласился Хейз.
День Поминовения.
Только его и не хватало Мэрилин!
Национальный праздник!
Банки закрыты, офис ее биржевого агента — тоже, а два колпака из Аргентины дожидаются от нее сегодня ответа в половине четвертого. Она посмотрела на часы. Уже пять минут третьего. "Тик-так".
Одним из знакомых до того, как она встретилась с Уиллисом, мужчин был юрист по имени Чарльз Ингерсол Эндикотт-младший. Ему было уже под шестьдесят, а он все еще не мог расстаться с пережитком своих школьных дней — прозвищем "Чип", как будто мало у него в жизни было других тягот. Она набрала его номер телефона, надеясь, что он не отправился на выходной день куда-нибудь на лодке — плаванье под парусом было его страстью. Телефон прозвонил четыре раза, пять, шесть. Она уже хотела повесить трубку, как...