Вечная Битва: Семь дней Апокалипсиса
Шрифт:
Гвардейцы ошарашено уставились на неожиданно возникшего шута сквозь узкие щели забрал, но пауза длилась недолго. С лязгом обнажились топоры и дьяволы, дружно сорвавшись с мест, понеслись за припустившим нарушителем. Нигаэль, проследив за тем, как стража удаляется по коридору, ловко прошмыгнул на лестницу и медленно, чтобы не вызывать подозрение у публики, поднялся к трибунам. Из тянущегося вверх тоннеля он вышел на уровне нижнего яруса и до ушей Избранного сразу долетели заглушающие шум толпы и звуки боя хохот и громогласные возгласы, идущие с подия.
«Грин определенно ошибся тогда, — подумалось вдруг Нигаэлю. — Маловероятно,
— Теперь культурно и поспешно покидаем это гостеприимное место! — вскрикнул он и потянул Нигаэля за плащ. Но Нигаэль не спешил уходить.
— Нам туда, — мягко произнес он, простирая руку в сторону подия.
— С ума сошел?! — не унимался шут. — За мной гонятся эти рогатые увальни, и их уже стало больше двух. Еще пара минут, и они оповестят всю стражу арены. Знаешь, что в таком случае поставят следующим номером развлекательной программы? Нашу казнь!
— Полагаешь, у стражи хватит наглости вламываться к великому Адароту и портить ему удовольствие от созерцания смертоубийства, — Нигаэль хитро улыбнулся. — Я думаю, вряд ли. Они ведь не знают кто я. Они вообще преследуют тебя, мня, что ты безбилетник и хочешь пробраться на Колизей задаром.
— А я думаю, он сам оторвет нам головы, но ты босс.
Под аккомпанемент из криков и ругательств недовольных зрителей, которым они перекрывали обзор, проходя мимо, путники добрались до подия. Сноровисто перепрыгнув через перила, они очутились вблизи большого украшенного всевозможными каменьями, узорами, знаками, а также золотыми шипами и цепями трона. Вокруг трона копошились рабы с опахалами и подносами, на которых они подносили угощенья и выпивку своему господину — Адароту. Могучий повелитель демонов жадно загребал пригоршни мелких трепыхающихся существ, напоминающих гусениц или головастиков, из подносимых ему чаш и кидал в свою широкую усеянную острыми зубами пасть, сразу проглатывая. Возле ног знатного демона увивались обнаженные демонессы.
Адарот, вопреки шуточному предположению, отпущенному Грином в приемной у кабинета торговца информацией, оказался огромным, мускулистым демоном с красно-коричневой испещренной миллионами трещин кожей, похожей на ландшафт пустыни. Его голова несколько выдавалась вперед, как у ящера, так что глаза находились по ее бокам. Губы отсутствовали напрочь, и сплошной ряд желтых зубов сразу бросился в глаза, как шуту, так и Нигаэлю. С каждой стороны головы повелителя демонов росло аж по три рога разных размеров: нижние и самые толстые были направлены вниз, вторые, что поменьше — в стороны, возле проросших костными шипами плеч, и, наконец, третьи и наименьшие из всех, устремились вверх. Из одежды на Адароте был один лишь черный гиматий с красными рисунками, накинутый на голое тело.
Демон демонстративно не повернул головы к возникшим возле него незнакомцам. Он скосил на них левый глаз и подождал реакции стоящих по краям подия стражников — «а куда же без них?», — подумалось Нигаэлю, когда он понял сей жест. Дьяволы, которых поначалу не приметил Избранный, увидели поданный им знак и торопливо сбежались к незваным гостям, столь бесцеремонно нарушившим покой их хозяина, и обступили их со всех четырех сторон.
— Прежде чем ваши телохранители вышвырнут
— А ты, верно, тот ангел, о котором я столько слышал? — хрипло прорычал Адарот, слегка приоткрывая пасть. Вялым движением пальца он велел дьяволам отступить. — Не думал, что тебе хватит смелости, а может и глупости, чтобы заявиться на Аррогус именно ко мне. Это настолько странно, что даже интересно.
— А слухи здесь быстро распространяются, — Грин скривил рот.
— Быстрее, нежели ты можешь себе вообразить. Я узнал о вашем появлении чуть ли не сразу после того, как ваши стопы переступили границу Аррогуса, — Адарот, наконец, соизволил повернуть к пришельцам лицо и позабыть на время разговора о бьющихся на песчаном манеже Арены гладиаторах. — В каком другом случае я собственными руками переломал бы вам хребты и вышвырнул в пропасть — ведь даже самый тупой бес на рынке знает, что у меня есть офис и только там я принимаю посетителей в отведенное для этого время. Однако, учитывая редкость посещений ангелов, я, пожалуй, сделаю исключение.
Грин незаметно положил руку на мешочек с душекамнями, дабы не приходилось долго искать его, когда демон потребует плату. Но ощупав его, как следует, шуту стало тоскливо. Он смерил величественного Адарота трепещущим взглядом еще раз и, сглотнув слюну, не отрывая ног от земли отодвинулся назад.
«Ну конечно, купится такой пижон на пригоршню камешков» — крутилась мысль в голове Грина, пока он рыскал глазами в поисках путей к бегству. Нигаэль же продолжил говорить, будто совсем не задумывался об оплате:
— Не уверен, что вам это важно, господин Адарот, но мое дело очень срочное. Как ни сложно догадаться, я пришел за информацией…
— Не трать мое время на дурацкие прелюдии! — впервые за весь разговор в голосе повелителя демонов зазвенел гнев. — Разве, похоже, что я обожаю трепать языком не по делу или выслушивать чужие душетрепещущие истории?! Что именно тебе нужно?
— Верно, времени у меня тоже мало. Вы обошли множество мест, как во Внешнем, так и во Внутреннем мире и, наверняка, слышали хоть что-нибудь о месте под названием «Заоблачная Башня Ундалиона»?
— Может и слышал. Но ты сперва, заинтересуй меня, иначе я даже смотреть в твою сторону не стану! — Нигаэлю показалось, что, высказывая эти слова, Адарот прямо-таки оскалился, хотя увидеть оскал у существа, не имеющего губ — задача сложная.
Грин неверным шагом подступил к трону торговца знаниями и протянул зажатый в дрожащую ручонку мешочек, в котором было не больше десяти камней. Адарот резким движением вырвал мешок и заглянул внутрь. Увидев, как подернулся правый глаз демона, шут сжался в комок и посерел еще сильнее. Ему показалось, точно бы его душа сейчас в буквальном смысле вытечет через пятки.
— Одно дело прерывать мой досуг по делам, но отрывать меня от любимого занятия, чтобы просто поиздеваться! — стиснув зубы, взревел Адарот, поднимаясь с трона. — Если позволю вам уйти живыми, меня не поймут!
Стражники перегородили перила подия, не давая наглецам бежать через них, в их руках сверкнула сталь мечей и топоров. Адарот грубо отогнал суккубов и лакеев, встал, распрямившись во весь свой громадный рост, и извлек из-за трона широкую секиру, под цвет его собственной кожи, с какими-то символами на лезвии.