Вечная любовь
Шрифт:
– Шон?
– улыбнулся её собеседник.
– Ну, ты же не веришь в сказки?
– А разве все это, - Шон обвел рукой лагерь, особо отметив навес с находками, - не чудо? Разве каждый раз, когда ты размечаешь место под раскоп - ты не ждешь чего-то... волшебного? Эта женщина... Ульяна...
– имя далось ему с трудом, - поверила в магию и прошла по радужному мосту между скал реальности. Результат - та могила. И жертвенный сосуд, о котором мы знаем только из архивов.
– Ты прав!
– рассмеялся академик.
– Кстати,
Ульяна потянулась было за своими черепками, надеясь продолжить работу, но вопрос заставил её насторожиться. А ответ так и вовсе забыть, что хотела сделать.
– Жертвоприношение. Я такое уже видел. Там под телом панцирь черепахи с вопросом и ответ богов... Бедняжку отправили умасливать духов. Но... странно. Обычно сохраняются только скелеты. Здесь же - мумия...
Ульяна наконец поняла, что её напрягало в речи Шона. Он совершенно правильно строил фразы, словно говорил по-русски с самого рождения. Все эти обороты, намеки, нюансы... Но акцент при это оставался довольно заметным. Эта низкая, грубая «ы» и мелодика голоса, словно мужчине был ближе фонетический тип языка.
– Простите, а вы откуда?
– решилась она нарушить разговор. И сама испугалась своей смелости.
– Я человек мира!
– рассмеялся Шон.
– Но в данный момент у меня гражданство Монголии, если вы спрашиваете про это.
Уля вежливо улыбнулась. Не про это! Она спрашивала про национальность, а собеседник так ловко ушел от ответа, что навевало подозрения. Но настаивать не стала. Просто отошла в сторонку и набрала имя в поисковике, ругая себя, что не догадалась раньше.
7
Интернет выдал кучу фотографий. С раскопок, с выставок, с конференций и награждений. И даже из спортзала, где Шон Тагар колотил грушу руками и ногами и позировал с двумя мечами.
– Подлецу - все к лицу, - не сдержалась Ульяна.
Мужчина действительно смотрелся органично в любом наряде: кожаной куртке, джинсах, кимоно или строгом костюме. Он выглядел превосходно даже на случайных снимках, и Ульяна могла только позавидовать такой фотогеничности. Сама она на фотографиях выходила ужасно.
Закрыв неприятные вкладки, Ульяна перешла к тексту.
– Академик, профессор, бла-бла-бла... Так, ведущий специалист по китайской керамике и фарфору эпохи... Не многовато-то эпох захапал? Как в них всех разбираться-то можно? Угумс, лауреат, член-корреспондент... Владеет английским, французским, русским, испанским, уйгурским, монгольским, японским, китайским, из них наречиями... Да итить твою ж налево!
– Ульяна нашла взглядом Шона и тут же уткнулась обратно в экран телефона.
– Это что, все он? Интересно, на все это обычной человеческой жизни хватит?
Но поисковик не дал главного - национальности. Ульяна еще раз оглядела внушительный список
За ужином Шон оказался рядом. Работал ложкой, выгребая из глубокой миски кашу с мясом, и расточал комплименты поварам. Про Ульяну тоже не забывал:
– Очень редко сейчас встретишь людей с такой потрясающей интуицией!
Ульяна только улыбалась. Рядом с Шоном было неуютно, но при этом он чем-то притягивал, не хотелось его отпускать.
– А почему вы не со своими?
Он посмотрел в сторону московского десанта. Часть археологов присоединились к группе Алексея, но старшие из приехавших предпочли поставить лагерь чуть в стороне и совместит приятное с полезным: с той стороны доносился плеск воды, и ветер принес аромат шашлыка.
– «Со своими»?
– удивленно поднял бровь Шон.
– Простите, но здесь мне интереснее. Я лучше вас послушаю. Кстати, ничего необычного не замечали в последние дни?
Дни? Недели! Но рассказывать этому странному человеку о том, как её преследовало видение макитры, Ульяна не собиралась. И перевела тему:
– Вы хорошо знаете русский.
– Спасибо, - улыбнулся Шон.
– Я жил несколько лет в России.
– И... как вам здесь?
– Я много где жил, - показалось, что он хочет уйти от ответа.
– Европа, Азия, Африка... И знаете, что скажу? Везде хорошо, если ты в мире с самим собой и рядом есть те, кому ты нужен. И те, кто нужен тебе.
Ульяна несколько минут сидела ошарашенная: вечером у костра подобных признаний не ожидаешь. А Шон уже сменил тему, болтая о том, что такие посиделки у костра - то, что примиряет его с походной жизнью:
– Я избалован городом. Интернет, канализация, доставка готовой еды... Но в такие моменты, когда ночь укутывает тебя таинственным покрывалом, а огонь прогоняет засевших во мраке демонов, понимаешь: это и есть настоящая жизнь.
Его откровения прервал подошедший Алексей. Он протянул Шону бутылку с вином. Тот передал её Ульяне:
– Сначала дама. Кружка...
Уля улыбнулась и не стала нарушать старую традицию - отпила прямо из горлышка. И вернула бутылку Леше. Но Шон перехватил и надолго приник к ней губами.
– Неплохое вино, - его глаза заблестели, как кусочки матерого чистого льда под лучами зимнего солнца. Вот только Ульяне показалось, что Шон говорит о чем-то другом.
Сомнения заглушил Леша. Уселся рядом с приезжим, перехватил бутылку, вернув её «на круг», и задал вопрос, со вчерашнего дня занимающий всю команду:
– А для каких ритуалов использовали эту чашу?
– Для человеческих жертвоприношений.
Археологи - народ циничный. Тем, кто вскрывает давно затерянные могилы, нет дела до проклятий. И, вместо того, чтобы ужаснуться, окружающие стали подтягиваться поближе, предвкушая занятную историю.