Вечная любовь

Кутузова Елена

Оглядев всех, Шон улыбнулся:

– Я не имею сведений, насколько вы знакомы с древней китайской культурой. Судя по всему, у присутствующих здесь другая специализация. Поэтому вы не против, если буду рассказывать, как своим студентам?

Он и так говорит, как преподаватель! Вот уж действительно «сосуд всех талантов». Идеальный мужчина. Ульяна тихо фыркнула, стараясь, чтобы Шон не заметил. А тот продолжал:

– В Китае, впрочем, как сейчас, были распространены гадания на лопаточной кости или панцире черепахи. Записывали вопрос и кидали в огонь. А потом

по трещинам пытались разобрать откровения. И чем важнее был вопрос, тем важнее было получить на него хороший ответ. И помощь богов заодно. И, чтобы умаслить небожителей, вместе с вопросом отсылали в огонь и жертву. Как правило, пленника или раба. Иногда одного, иногда - сотню-другую.

– И как часто находят такие гекатомбы?

Шон пожал плечами:

– Редко. Но у гадателей была привычка записывать на кости не только вопрос, но также ответ и количество жертвенных объектов.

– Милая особенность.

– А приврать не могли?

– Сомневаюсь. С ритуалами все было очень строго.

– А чаша?
– прервала занимательную беседу Ульяна.
– Как она использовалась?

– Видите ли, иногда вопросы были настолько важны, что к богам с ними отправлялась одна из императорских дочерей, а потом возвращалась с ответом. Разумеется, в виде духа. И с этих пор принцесса становилась Невестой Бога, а также Хранительницей Государства. А для надежности её душу заключали вот в эту самую чашу. Если честно, об этом ритуале мало кто знает даже из историков. Я сам наткнулся на него потому, что заинтересовался чашами, которые считались просто выдумкой.

– И каким веком датируются легенды?

– Эпоха Трех Властителей и Пяти Императоров. Третье тысячелетие до нашей эры. По преданию, Девять Чаш были получены из рук самого Бога Солнца, который их и создал. И передали потомкам.

– Не сходится, - Алексей хлопнул себя по коленям.
– Ну никак не сходится! Во-первых, как эта чаша, которую, как я понимаю, причисляли чуть ли не к китайским священным сокровищам...

– Не китайским!
– тихо поправил Шон.
– Эти Чаши - святыни Белого народа, Богов, которые предпочли землю небесам. Они и использовали первую из Чаш для ритуала. Сестра их правителя...

– Пусть так, - отмахнулся Алексей.
– Хоть сестру, хоть дочь, хоть жену... Ладно, караваны ходили, могли и привезти. Но ты говоришь, что в жертву приносили девушек, а захоронение, в котором нашли чашу - мужское!

Он резко перешел на «ты», словно забыв, что перед ним - светило, перед которым чуть не преклонялось начальство. Сейчас напротив снятого с должности руководителя экспедиции сидел такой же археолог. А значит, они были равны.

Ульяна заметила пробежавшую по лицу Шона тень и ткнула друга кулаком в бок, призывая к порядку - оскорблять того, кто мог одним словом разрушить карьеру, не стоило. Но Леша только отмахнулся.

Шон снова отпил из бутылки и тихо вопросил:

– Вы уверены?

– Конечно! Одежда мужская, оружие... Да и кости...
– тут он замолчал.
– А чего мы спорим? Пошли, посмотрим!

– Упаковали уже!
–

сообщил кто-то.
– Не дадут.

– Точно, - растерял весь пыль Алексей.
– Черт!

– Это была женщина, - сама не понимая, почему, произнесла Ульяна.
– Да, мужеподобная, но - женщина!

– Да с чего...

– Грудь!
– отрезала Уля.
– Леш, я думала, ты заметил.

Воцарилось молчание. А потом тишину разорвали такие проклятья, что хотелось заткнуть уши:

– Похоже, старею. Но, значит, эта была... принцесса?

– Возможно, - Уля поняла, что устала. Поднялась, прогнулась в пояснице так, что хрустнули кости.
– Но мы об этом если и узнаем, то нескоро!

– Ну, почему же, - Шон не сводил с неё глаз. И от этого становилось неуютно.
– Думаю, уж вам-то, как первооткрывателям, сообщат. Да и в исследованиях должны разрешить поучаствовать. Я порошу, чтобы...

– Спасибо!

– Не надо!

Они с Алексеем воскликнули одновременно. Смешавшись, Уля быстро попрощалась и нырнула в свою палатку. И, хотя день оказался насыщенным, заснуть не получалось. Выбрав момент, она выскользнула наружу и направилась к реке.

Млечный путь сиял над полем бесконечной рекой. Созвездия мерцали алмазной россыпью. Ульяна привычно нашла Кассиопею.

– Они прекрасны!

Шон подошел незаметно, заставив вздрогнуть.

– О, прости! Кажется, я тебя напугал!

– Нет. Просто... неожиданно. Я думала, что одна здесь.

– Тогда еще раз прости за бестактность, - он стоял так близко, что темнота не смогла скрыть улыбку. Но уходить не собирался. Поднял лицо к небу и снова улыбнулся.

– Сколько смотрю на них, и все не могу привыкнуть. Разве что-то может сравниться с их притяжением? Разве что, - Шон повернулся к Уле, - археология. Когда в твоих руках бесценный артефакт, сердце забывает биться. Ну а надежда найти что-то необычное просто лишает покоя. Скажи, у тебя так же?

Он очень точно описал «мандраж» - так называл это состояние Леша. И именно это состояние каждый раз заставляло Ульяну идти против Коли, бросать его одного в пустой квартире и ехать к черту на кулички, «копаться в грязи». Ну, или заниматься гробокопательством, как говорила мама Николая. Она постоянно пророчила всяческие несчастья как расплату за вскрытые могилы и требовала забыть о раскопках.

Настроение неожиданно испортилось. Почему-то вспоминать о семье не хотелось. Хотелось стоять вот так, глядя в небо, и ощущать себя песчинкой на ладони Вселенной. И Шон этому совершенно не мешал.

Долетевший с реки ветерок заставил поежиться. Ульяна вспомнила о толстовке, которую оставила на спинке стула. Но возвращаться не хотелось, и она просто обхватила себя руками, стараясь хоть немного согреться. На плечи тут же опустилась куртка.

От неё пахло кожей и хорошим мужским парфюмом. Тонкий запах не вызывал отторжения, напротив, захотелось укутаться в эту куртку посильнее, утонуть в её объятиях, как в коконе, забыв о реальности. Пришлось сделать усилие, чтобы снять и протянуть владельцу: