Вечная любовь
Шрифт:
Прячась за ширмой, Уля поймала себя на том, что бурчит, как древняя старуха - отношение Ланни ей совсем не нравилось.
Надевать на себя антиквариат казалось странным. Ульяна путалась в одежде, наряд оказался слишком сложным. В доме Шона ей помогали, здесь же пришлось справляться самой. Нижние штаны, напоминающие безразмерные панталоны чуть ниже колен, тонкая рубашка на завязках, пара нижних юбок. И поверх всего этого - два платья с широченными рукавами. Пришлось повозиться, чтобы все село удобно. Широкий пояс и туфли с загнутыми носами
– Все такое...
– Ульяна вышла из-за ширмы и оробела, поймав взгляд Ланни.
Цилинь начал подниматься ей навстречу, да так и застыл, словно увидел что-то страшное.
– Я сделала что-то не так?
– спохватилась, лихорадочно вспоминая, в чем могла ошибиться. Получалось, что во всем!
– Все... так, - ожил Цилинь.
– Только кое-каких деталей не хватает. Вот.
Низкие комоды хранили огромное количество шкатулок и ларцов. Ланни проверял их один за другим, пока не нашел то, что хотел:
– Жаль только, ты не сможешь причесаться сама. Не возражаешь, если я попробую?
– Вот еще!
– буркнула Уля.
«Хвостики», которыя она любила носить, её вполне устраивали, а местные прически приводили в ужас: шиньоны, шпильки, заколки... Приходилось быть очень аккуратной, чтобы не растрепать волосы: укладка могла занять несколько часов.
– Обещаю, никаких шедевров! Просто расчешу!
– Ланни уже взял расческу.
– Просто у тебя красивые волосы, к ним приятно прикасаться...
Уверенные движения успокаивали. Ланни не дергал, просто распутывал прядь за прядью, а когда они высохли, быстро соорудил на голове что-то несложное, закрепив несколькими шпильками.
– А вот это подвесь к поясу!
Резной шарик напоминал бубенец. Ульяна всмотрелась: внутри находился еще один, тоже покрытый узорами.
– Как он туда попал?
Циинь только улыбнулся и сам закрепил подвеску, расправил длинную шелковую кисть:
– Это «поющая бусинка». Считается, то своим постукиванием она прогоняет зло. Никогда её не снимай.
– Не буду, - пообещала Ульяна.
Мимолетная забота согревала. И тревожила: отношение этого оборотня менялось чаще, чем ветер! Уля уже не знала, чего ждать: насмешливого оскорбления или искреннего восхищения. А еще этот треклятый Шон! Лишана ушла, тогда почему так щемит сердце?
– Проголодалась?
– на столе дымились чашки с супом, а на общем блюде лежали кусочки мелко порезанного мяса. Чуть в стороне стояла миска, полная белоснежного риса.
– Сегодня ужин за мной, но дальше тебе придется самой позаботиться о пропитании.
– И как же?
– мысли о будущем прогнали аппетит.
– Охотиться я не умею, в травках-корешках тоже не разбираюсь...
Палец Ланни указал на несколько простых сундуков. Ульяна могла поклясться, что во время уборки их там не было!
– Рис, ячмень, мука, соль. Немного приправ. Воду я тебе найду, тут, - Цилинь принюхался, - есть источник.
– А плита? Как готовить? Костер разводить?
–
– Костер, - согласился Ланни, - там.
Ульяна проследила за взмахом его руки. Ущелье казалось безопасным: ничего горючего, много осыпавшейся земли и есть выход для дыма. Оставалось найти посуду и вспомнить студенческую юность, когда она вместе с младшими участниками экспедиций несла бремя кухонных дежурств.
Ланни наклонился, что-то поднимая с пола, и показал пузатый сосуд, очень похожий на кубышку. Отличия были, но Ульяна тут же загнала подальше профессиональный интерес. Ей нужно думать о другом!
Мясо в соусе таяло во рту. Рис оказался рассыпчатым, как раз такой, как надо. А наваристый суп из курицы с прозрачной лапшой и огромным количеством зелени показался пищей богов. Ульяна съела все до крошки. И тут же захотела спать.
– Отдыхай, - кивнул Ланни в сторону дивана. На нем уже красовался матрас, и лежали одеяло с подушкой.
– Я вернусь завтра.
Вышел из храма и... исчез. Только воздух какое-то время дрожал.
Ульяна вздохнула. Нервное напряжение, усталость от работы и сытость не оставляли сил на раздумья. Но солнце уже клонилось к закату - зеркала становились все тусклее. Прежде чем отправляться на ночевку, следовало позаботиться об освещении.
Сундуки оказались волшебными. Они сохранили в целости не только одежду и украшения, но и предметы быта. В одном из них Ульяна нашла несколько связок разноцветных свечей, в другом дожидались своего часа сосуды с ламповым маслом. Их в храме было немало, и Уля перенесла один на комодик рядом с кроватью, на всякий случай заправила маслом еще парочку, вставила свечи в высокие подсвечники.
Там же, в сундуке, нашлось и огниво. Полоска стали и кусочек кремня. Искры упали на пересохший трут, и вскоре пламя плясало на кончике свечки.
В темноте оно рождало странные тени, и Ульяна, как в детстве, забралась с головой под одеяло. Усталость и тепло отняли последние силы, и она быстро заснула. Лишь затем, чтобы почти сразу проснуться от громкого:
– А где мой завтрак?
Уля попыталась закопаться поглубже в одеяло, но сильная рука вытащила её из уютного кокона:
– Будь ты служанкой во Дворце, тебя бы уже вовсю колотили палками!
– Но я не служанка, - возразила Уля, щурясь на яркий свет. И тут же задохнулась от того, что ей в лицо плеснули холодную воду. Прямо из ведра.
– Я сказал - просыпайся!
Голос Ланни не сулил ничего хорошего.
30
Стоять босиком на холодных камнях не очень приятно, а Цилинь еще и не позволил даже сменить одежду на сухую. Так и поволок в расселину. Ульяна тут же ударилась мизинцем о камень, а другой, сотый, впился в пятку. Но Ланни не обращал на хромоту девушки никакого внимания, только дергал за руку, чтобы быстрее шла, и бурчал: