Вечная ночь

Грей Клаудия

— Такой стиль не складывается сам по себе, знаете ли. Чтобы так классно выглядеть, нужно приложить усилия. — Тут он застонал, с вожделением глядя на твидовое пальто Лукаса. — Вы, высокие парни, вечно забираете себе самые лучшие вещи!

— Я его не покупаю. — Лукас скинул пальто и собрался уходить.

Наверное, он хотел еще чуть-чуть побыть со мной наедине: до автобуса осталось совсем немного времени. Я понимала, что он чувствует. Как бы мне ни нравился Вик, я вовсе не хотела, чтобы он околачивался рядом с нами.

—

Ты чокнутый, Лукас. Думаешь, мне подойдет что-нибудь такое? Да на твоем месте я бы его сразу схватил. — Вик вздохнул, и мне показалось, что он собрался идти вместе с нами к автобусу.

Я быстро соображала.

— Знаешь что? Кажется, там, сзади, я видела галстуки с нарисованными на них гавайскими танцовщицами.

— Серьезно? — Вик мгновенно исчез, протиснувшись среди вещей к галстукам с танцовщицами.

— Отличная работа! — Лукас сдернул шляпку с моей головы и взял меня за руку. — Идем.

Направляясь к двери, мы шли мимо витрины с драгоценностями, и я зацепилась взглядом за что-то темное и блестящее. Брошь, вырезанная из камня или чего-то в этом роде, темная, как ночное небо, но ярко сверкавшая. И тут я сообразила, что это два цветка, экзотических, с острыми лепестками. Брошь была маленькая, она запросто уместилась бы в моей ладони, и очень искусно вырезана, но больше всего меня поразило то, что она как две капли воды походила на цветок, который, как мне казалось, существует только в моем воображении. Я застыла на месте и уставилась на нее.

— Посмотри, Лукас. Какая красивая!

— Это настоящий гагат из Уитби. Траурная драгоценность Викторианской эпохи. — Продавщица посмотрела на нас поверх очков в синей оправе, пытаясь решить, являемся ли мы потенциальными покупателями или же просто детьми, которых нужно отпугнуть. Похоже, она склонилась к последней мысли, потому что добавила: — Очень дорогая.

На Лукаса это не произвело никакого впечатления.

— Сколько? — холодно спросил он, как будто фамилия его Рокфеллер, а не Росс.

— Двести долларов.

Мои глаза, наверное, выскочили из орбит. Если твои родители — школьные учителя, ты получаешь не так уж много карманных денег. Я единственный раз в жизни купила вещь стоимостью дороже двухсот долларов — мой телескоп, и родителям пришлось добавить мне денег. Я негромко рассмеялась, стараясь скрыть смущение и грусть: было очень жалко оставлять брошь здесь. Каждый следующий черный лепесток был красивее предыдущего.

Лукас просто вытащил из кармана бумажник и протянул продавщице кредитку:

— Мы ее берем.

Она подняла бровь, но стала выбивать чек за покупку.

— Лукас! — Я схватила его за руку и зашептала: — Ты не можешь!

— Могу.

— Но это двести долларов!

— Она тебе понравилась, — спокойно произнес он. — Я увидел по глазам. Раз она тебе понравилась, значит, будет твоей.

Брошь все еще оставалась в витрине.

Я посмотрела на нее, пытаясь представить себе, что такая красота может принадлежать мне.

— Да... в смысле — она мне ужасно понравилась, но... Лукас, я не хочу, чтобы ты из-за меня залезал в долги!

— А с каких это пор бедняки учатся в «Вечной ночи»?

Ну да, он прав. Почему-то я никогда не думала о том, что Лукас может быть богатым. И Вик, вполне возможно, тоже. Ракель, конечно, учится на стипендию, но таких в академии совсем мало.

Большинство учащихся-людей платили за возможность учиться в окружении вампиров, хотя, конечно, об этом они ничего не знали. И не вели себя как снобы только потому, что им такого шанса не давали. Те, кто в самом деле вел себя словно титулованные богатые детки, делали сбережения веками или же купили акции IBM еще тогда, когда пишущая машинка была новомодным изобретением. Иерархия в «Вечной ночи» соблюдалась весьма строго: наверху вампиры, а люди едва достойны того, чтобы их замечали, и мне даже в голову не приходило, что большинство человеческих учеников тоже выходцы из богатых семей.

Тут я вспомнила, как Лукас однажды пытался рассказать мне про свою мать и про то, какой властной она бывает. Они везде путешествовали, даже жили в Европе, и еще он говорил, что его дед, или прадед, или еще кто-то тоже учился в «Вечной ночи», но его исключили за дуэль. Могла бы и догадаться, что он не из бедных.

Впрочем, нельзя назвать это неприятным сюрпризом. С моей точки зрения, все бойфренды должны быть тайными богачами.

Зато это напомнило мне, что при всей моей любви к Лукасу мы с ним только начали узнавать друг друга. И я не должна забывать о своем секрете.

Продавщица предложила завернуть брошь, но Лукас взял ее и приколол к моей зимней куртке. Пока мы, держась за руки, шли на городскую площадь, я то и дело обводила пальцем острые лепестки.

— Спасибо. Это самый лучший подарок в моей жизни.

— Это самый лучший способ потратить деньги.

Я опустила голову с застенчивым, но счастливым видом. Еще чуть-чуть, и мы с Лукасом впали бы в слезливую сентиментальность, но тут мы вышли на городскую площадь и обнаружили своих одноклассников — те, оживленно о чем-то разговаривая, бродили вокруг автобуса, но ни одного учителя рядом не наблюдалось.

— А почему все на улице? Почему до сих пор не в автобусе?

Лукас заморгал, растерявшись от внезапной смены темы.

— Гм... не знаю. — Потом он сосредоточился и добавил: — Ты права. Вообще-то, им пора бы уже начать разыскивать нас.

Мы подошли к толпе учащихся.

— Что происходит? — спросила я Родни, мальчика, с которым вместе занималась химией.

— Да это все Ракель. Ушла куда-то.

Этого просто не могло быть.

— Она не могла уйти одна, — заявила я. — Она всего боится.