Вечная отличница: В школе арабских танцев
Шрифт:
— А тебе, друг мой, об этом лучше не знать.
— Ты меня пугаешь.
— Не бойся, не обижу. Итак, месть, акт первый.
— И в чем смысл мизансцены?
— А вот в чем!
Ксения резко вскочила с постели, схватила Альберта за плечи и с силой толкнула его на постель. Тот упал на спину и не успел оглянуться, как Ксения оседлала его, заставила поднять руки, а сама стала легонько водить грудью по его телу. Альберт почувствовал мгновенно овладевшее им возбуждение и попытался вырваться, но не тут-то было. Крупная, сильная, Ксения еще решительнее придавила его к подушкам,
Потом она в изнеможении раскинулась на кровати во всем великолепии своей щедрой женственности.
Отдышавшись, Альберт торжественно произнес:
— На работу больше не пойду! После такого это бессмысленно и удивительно скучно. Мы будем заниматься любовью до полного истощения и умрем на поле любовной брани.
— Э, нет, милый! Смерть даже по такой приятной причине в мои планы не входит. Я только попробовала подлинный вкус жизни и не хочу отныне упускать даже каплю, даже крошку радости бытия!
Альберт поцеловал ее в нежную шею. Ксения засмеялась, прижала его к своей полной груди и ласково погладила по плечу. Ее сердце было полно благодарности к этому милому человеку. «Надо же, как, оказывается, может быть хорошо в постели с мужчиной!» — подумала она и провалилась в сон. В эту ночь кошмары ее больше не донимали.
Отвратительный звон будильника вырвал обоих из объятий Морфея. Понедельник властно вступил в свои права.
После душа и кофе наступил самый мучительный момент для женщины, купившей обновки. Ксения разложила покупки на ковре и, словно фельдмаршал Суворов перед штурмом Сент-Готарта, принялась созерцать приобретенные доспехи. После тяжкой борьбы с собой она остановилась на ярко-желтом деловом костюме с черной отделкой и изящных черных лодочках.
Альберт не вынес и съехидничал:
— Это одеяние, очевидно, путем сложных ассоциаций с окраской пчелы должно символизировать твое трудолюбие.
Ксения разозлилась:
— Я, друг мой начальник и ныне любовник Альберт Николаевич, ценю твое остроумие! А также то, что ты, как и положено в сентиментальных романах, спас меня от супруга подобно рыцарю, что всегда оказывается рядом в нужную минуту! Но слушать твои замечания, равно как и замечания прочих статистов житейского театра, более не желаю!
— Затейливо изъясняешься! — восхитился Альберт.
— Есть у кого учиться! — парировала Ксения и присела в церемонном реверансе.
— А дальше?
— А дальше мы едем на работу. У тебя есть знакомые риэлторы?
— Зачем тебе понадобились риэлторы?! — с изумлением спросил Альберт.
— Я хочу снять квартиру.
Альберт нахмурился:
— Честно говоря, я надеялся…
— Знаешь, я немыслимо тебе благодарна за то,
— Слушай, творится что-то невероятное. За один день ты изменилась до неузнаваемости.
— Тебя это раздражает?
— Скорее пугает.
— Это самые приятные слова, которые я слышала за всю свою жизнь.
— Однако… — Альберт помотал головой и пошел к выходу. Он действительно был изумлен ее совершенно невероятной метаморфозой. Как в индийском кино про любовь: с красавцами-злодеями, пышнотелыми красавицами и благородными героями, которые потом все оказываются братьями и сестрами и тонкими голосами поют финальную песню…
Перед офисом, подобно волку в вольере, метался Гоша, он же Игорь Валерьевич Серпянский, пребывавший в угнетенном состоянии духа и ужасной растерянности. На его лице ясно читалось: «Жизнь не удалась!»
Увидев начальника со своей женой в новой одежде, он было разогнался подойти, но тут же в нерешительности остановился.
Ксения внимательно наблюдала за ним, удивляясь: и я, дурища, столько лет бегала перед эдаким сокровищем на задних лапах? И тапочки в зубах приносила, как дрессированная собачка? Она вдруг поняла, что, в сущности, ей жалко Гошу. Ну, что он без нее теперь будет делать? Ведь ни к чему, бедолага, не приспособлен! «Беда!» — по-бабьи вздохнула она про себя.
— Пойдем, Гоша, поговорим, — начальственным голосом велела Ксения и гордо прошествовала вперед. Охранник подобострастно вскочил и любезно придержал ей дверь, чего прежде не делал даже для президента компании. Но субботнее потрясение не прошло для него бесследно. Ухмыляющийся Альберт и мрачный Игорь Валерьевич покорно поплелись следом.
В офисе Ксения, сдержанными кивками отвечая на приветствия заинтригованных коллег, прошла в свой кабинет и села за стол, с интересом уставившись на мужа. Странно, достаточно одного глотка свободы — и ей вдруг стало очевидно, как сильно изменился Гоша: обрюзг, полинял, что ли… Ушли очарование молодости и та сумасшедшая энергетика, которая так привлекала женщин…
Молчание затянулось, но Ксения начинать разговор не спешила, памятуя о первом правиле восточной дипломатии: кто заговорил первым, тот проиграл.
Гоша заерзал в кресле:
— И что будет дальше?
— А ты сам как думаешь?
— Что-то ты осмелела больно! Думаешь, спишь с начальником, так теперь королева?
Ксюша расхохоталась:
— Спал с начальником ты, Гошенька! Причем делал это неисправно и без… как бы выразиться поточнее… вот, хорошее слово — без огонька.
— То есть как?! — побагровел муж. — Ты что несешь?!
Ксения посерьезнела:
— Во-первых, не смей со мной разговаривать таким тоном. Я не несу, а говорю. Во-вторых, если ты забыл, то по служебной иерархии я твой руководитель. В-третьих, с меня хватит. Я с тобой развожусь.
— Размечталась! — издевательски осклабился Гоша. — Я развода не дам!
— В отличие от тебя я хороший юрист. Поэтому развод получу в любом случае. Просто он продлится дольше и выйдет дороже. Кстати, тебе же дороже.
— Что ты имеешь в виду? — насторожился Гоша.