Вечная принцесса
Шрифт:
— Но почему?!
— Кто же знает, принцесса, почему одного казнят, а другого милуют? Вы же помните…
И по дрожи, пробежавшей по телу королевы, леди Маргарет поняла, что, конечно, та помнит.
— Никогда не забываю. Ни на день. Но почему?!
— Воля Господа, — повторила леди Маргарет.
— Я этого не перенесу, — тихо-тихо прошептала Екатерина, чтобы другие не слышали, и подняла залитое слезами лицо с плеча подруги.
— Ах, Екатерина! Вынесешь. Научишься выносить, — с бесконечным терпением сказала леди Пол. — Другого не остается. Можно гневаться на судьбу
Екатерина медленно вернулась в свое кресло. Леди Маргарет с естественной грацией осталась на коленях, не выпуская рук королевы.
— Вам наново придется учить меня мужеству, — шепнула Екатерина.
— Нет нужды, — покачала головой подруга. — Этому учишься только один раз. Вы уже научились, тогда, в Ладлоу. Вы не из тех женщин, которые ломаются под гнетом скорби. Вы будете скорбеть и продолжать жить, вы снова вернетесь в мир. Будете любить. У вас будет другое дитя, это дитя выживет, и вы научитесь быть счастливой.
— Не верю, — горестно произнесла Екатерина.
— Однако так оно и будет.
Та битва, которой Екатерина ждала всю свою жизнь, произошла, когда она не отошла еще от смерти сына.
От короля Фердинанда пришло письмо.
«Мне выпало возглавить поход против мавров Африки, — писал он. — Само их существование опасно христианству, их набеги угрожают всему Средиземноморью и препятствуют судам, идущим из Греции в Атлантику. Пришли мне своих лучших рыцарей, сын мой, — ты ведь писал мне, что у вас там новый Камелот. Под началом самых храбрых своих полководцев пришли мне самых стойких своих воинов, я поведу их в Африку, и мы, христианские короли, уничтожим королевства неверных».
Усталая, безучастная, она как раз закончила расшифровку письма, когда с теннисного корта пришел Генрих. Он расплылся в улыбке, завидев ее, и тут же его радостное лицо исказилось гримасой вины, как у мальчика, пойманного за запретной забавой. В это предательское мгновение Екатерина поняла: он забыл, что их сын умер. Играл в теннис, выиграл, надо полагать, потом увидел жену, которую еще любил… короче говоря, был вполне счастлив. Радость давалась мужчинам из его семьи так же легко, как печаль — женщинам из ее рода. Сердце ее вдруг сжалось от ненависти, столь сильной, что во рту разлилась горечь. Он способен забыть, пусть даже на мгновение, что их дитя умерло! Сама она этого никогда не забудет. Никогда.
— Пришло письмо от моего отца, — сообщила она, сделав усилие, чтобы голос ее звучал поживее.
— Да? — С очевидной нежностью король взял ее за руку, и она стиснула зубы, чтобы не закричать: «Не прикасайся ко мне!» — С выражениями сочувствия? Утешениями?
Вопиющая неуместность всего, что он сейчас делал и говорил, казалась невыносимой, но Екатерина взяла себя в руки:
— Нет, это не частное письмо. Ты же знаешь, он редко пишет мне отцовские письма. Это известие о том, что предстоит Крестовый поход. Он приглашает наше дворянство собрать полки и пойти с ним на мавров.
— Правда? В самом деле! Вот удача!
— Но не для тебя, — сказала Екатерина, не
— Еще бы они ему не пригодились! — хмыкнул Генрих и повернулся к своим друзьям, которые толпились поодаль, как напроказившие школьники.
Молодым людям печальная королева была неприятна. Куда больше она нравилась им, когда была королевой турнира, а Генрих был ее рыцарем Верное Сердце.
— Эй! Кто-нибудь хочет на войну с маврами?
Ответом ему был восторженный вопль. Сущие щенки, устало подумала Екатерина. — Я пойду!
— И я!
— Что ж, покажете им, как умеют воевать англичане! — рассмеялся Генрих. — Расходы я беру на себя!
— Значит, я сообщу отцу, что у нас есть горячие добровольцы, — негромко произнесла Екатерина. — Сейчас же пойду и напишу.
Развернулась и быстрым шагом направилась к лесенке, которая вела в ее апартаменты. Еще одна минута в компании этой молодежи — и она разрыдается. Эти юноши могли бы учить ее сына скакать верхом. Стали бы его советниками, его государственными мужами. Были бы его восприемниками при первом причастии, свидетелями его обручения, крестниками его сыновей. И что же? Все они здесь, смеются, собираются на войну, соперничают, ища похвалы Генриха, как будто ее сына совсем не было, как будто он не умер. Как будто мир не изменился, но Екатерина-то знала, что он уже никогда не будет прежним…
У него были голубые глаза. И крошечные настоящие пальчики.
В итоге этот Крестовый поход так и не состоялся. Английские рыцари прибыли в Кадис, но армада в Святую землю не отплыла, с неверными не сразилась. Оживленно велась переписка. Екатерина переводила супругу письма, в которых король Фердинанд пояснял, что еще не собрал войска, не готов вступить в войну, но однажды в июне пришло очередное послание, и она вошла в кабинет мужа с непривычно взволнованным лицом.
— Отец сообщает нам крайне неприятную новость!
— Что такое? Взгляни-ка, я сам только что получил письмо от английского купца, торгующего в Италии, и ничего не могу понять! Он пишет, что французы находятся в состоянии войны с Папой! — Генрих протянул ей письмо. — Как это возможно?!
— Так и есть. Отец это подтверждает. Он пишет, что Папа потребовал вывода французского войска из Италии и выставил свою папскую армию против французов. Король Людовик объявил в ответ, что Папа ему больше не Папа.
— Да как он посмел? — поразился Генрих.
— Отец пишет, что о Крестовом походе придется пока забыть — нужно помочь Папе. Короля Людовика нельзя допускать в Рим.
— Он, должно быть, спятил, когда решил, что я позволю французам взять Рим! Он что, забыл силу английской армии? Ему что, нужен еще один Азенкур?
— Должна ли я написать отцу, что мы заодно с ним против Франции? Я могу сделать это сейчас же.
Схватив руку жены, он прижал ее к губам. На этот раз Екатерина не отстранилась, как делала все последнее время, и король, притянув ее к себе, обнял за талию.