Вечная принцесса

Грегори Филиппа

Стемнело, но Каталина молилась самозабвенно, не замечая бегущих минут. Очнулась она, когда донья Эльвира коснулась ее плеча:

— Инфанта, вам нужно подкрепиться и немного отдохнуть…

Каталина подняла к дуэнье бескровное лицо:

— Что слышно?

— Говорят, принцу хуже.

«Господи милосердный, спаси его, спаси меня, спаси Англию. Сделай так, чтобы он поправился…»

Утром доложили,

что ночь прошла спокойно, однако слуги вопреки тому поговаривали меж собой, будто дела плохи. Принц весь полыхает огнем, у него бред. Иногда ему кажется, что он в своей детской с сестрами и братом, иногда мнится ему венчание и сам он, весь в белом шелку, а иногда, и это самое чудное, он вроде бы бродит по этому дворцу испанских королей, как его там… Альгамбра? Бормочет про какой-то Миртовый дворик, про зеркало вод, в котором отражаются золотые строения, про то, как солнечным днем кружат над водой стрижи.

— Я должна его видеть, — в полдень заявила Каталина леди Пол.

— Ваше высочество, не исключено, что это потливая лихорадка. Не дай бог, подхватите эту заразу. Мой долг — беречь.

— Ваш долг — мне повиноваться! — вспыхнула Каталина.

Леди Пол, сама урожденная принцесса, не дрогнула.

— Мой долг — служить Англии, — сказала она. — И если вы носите наследника Тюдоров, мой долг — служить этому ребенку, равно как и вам. Не спорьте со мной, ваше высочество. Если угодно, можете взглянуть на его высочество, но на расстоянии. Не подходите близко к кровати.

— Ну, хорошо же, пойдемте уже, наконец! — как маленькая, сказала Каталина. — Я только взгляну на него, и все!

Леди Маргарет поклонилась, и они направились к королевской опочивальне. Народу в приемной стало еще больше, чем раньше, поскольку по городу пронесся слух, что жизнь принца в опасности; люди стояли молча, так, словно все страшное уже случилось. Они молились за розу Англии. Признав Каталину, хотя ее лицо было скрыто под кружевной мантильей, некоторые посылали ей свое благословение. Один горожанин вышел вперед и преклонил перед ней колено.

— Благослови вас Господь, ваше высочество, — сказал он. — Даст Бог, поправится его высочество принц, и снизойдет на вас милость Божья!

— Аминь, — ледяными губами выговорила Каталина и пошла дальше.

Двойные двери во внутренние покои стояли настежь. В углу кабинета была устроена аптека: на столе стояли большие стеклянные банки, в которых держали разные целебные вещества, ступка с пестиком, весы, разделочная доска, — и рядом застыла группа людей в костюмах из грубого сукна, как полагается лекарям. Каталина огляделась, ища взглядом доктора Бирворта.

— Доктор!

Тот тотчас приблизился и опустился на одно колено. Лицо его было мрачно.

— Ваше высочество!

— Как здоровье моего мужа? — четко и медленно произнесла она по-французски.

— Сожалею, ему не лучше.

— Но и не хуже, верно? Он поправится?

Лекарь помотал головой.

— Il est tr'es mal, — сказал он просто.

Каталина слышала его слова,

но не могла уяснить себе их значение, словно забыла язык. Она повернулась к леди Маргарет:

— Он говорит, принцу лучше?

Та покачала головой:

— Говорит, хуже, ваше высочество.

— Но у них есть чем ему помочь? Есть лекарства? — И, обратясь к лекарю, повторила то же по-французски.

Тот указал на заставленный аптекарской утварью столик у него за спиной.

— Ах, если б у нас был здесь арабский лекарь! — вскричала Каталина. — Мавры — величайшие медики, им нет равных! У них были лучшие медицинские школы до того, как… Ах, если б я только догадалась привезти с собой доктора!

— Мы делаем все, что в наших силах, — сухо сказал доктор Бирворт.

Каталина попыталась улыбкой загладить свою резкость:

— Не сомневаюсь. Просто я очень испугана… Что ж! Могу я его повидать?

Леди Маргарет и лекарь обеспокоенно переглянулись.

— Взгляну, не спит ли его высочество, — сказал Бирворт и вошел в опочивальню.

Каталина терпеливо ждала. Не верилось, что только вчера утром он выскользнул из ее постели с упреком, что она не разбудила его раньше и они не успеют заняться любовью. А теперь он болен и нельзя даже коснуться его руки!

Доктор приотворил дверь.

— Соблаговолите остаться на пороге, ваше высочество, — сказал он. — Во имя вашего собственного здоровья и во имя ребенка, которого вы, возможно, носите в себе, остерегайтесь подходить ближе.

Каталина быстро прошла к двери. Леди Пол сунула ей в руку мешочек с ароматными травами. Каталина сразу поднесла его к носу. В полутемной комнате так остро пахло немочью, что слезились глаза.

Артур, в ночной рубашке, раскинулся на постели. Лицо его горело, светлые волосы потемнели, взмокли от пота. Он казался гораздо старше своих лет. Впалые щеки, глаза ввалились, подглазья черные.

— Ваша супруга пришла навестить вас, ваше высочество, — негромко произнес доктор Бирворт.

У Артура задрожали ресницы, он приподнял голову и сощурился, чтобы лучше разглядеть бледную от ужаса Каталину на фоне освещенного прямоугольника дверного проема.

— Любовь моя, — прошептал он. — Amo.

— Amo, — так же шепотом отозвалась она. — Мне не разрешают подойти ближе.

— Не подходи, — еле слышно сказал он. — Я люблю тебя.

— И я! — Изо всех сил она старалась не разреветься. — Ты поправишься?

Не в силах говорить, он покачал головой.

— Артур! — требовательно сказала она. — Ты должен поправиться!

Он бессильно откинулся на подушки:

— Я постараюсь, любимая. Буду стараться. Для тебя. Для нас.

— Может быть, ты чего-нибудь хочешь? Я могу что-то для тебя сделать? — Она огляделась вокруг.

Нет, ничего она не может. Нет ничего, что могло бы помочь. Вот если бы она привезла с собой арабского лекаря, если б ее родители не закрыли мавританские университеты, если бы церковь позволяла изучение медицины и не называла знание ересью…