Вечная принцесса
Шрифт:
Каталина присела в самый низкий и почтительный реверанс. Гарри едва кивнул. Каталина поднялась из поклона только тогда, когда старая дама вышла из комнаты.
— Как она может говорить такое? — возмутился Гарри. — Как ты можешь выслушивать от нее такой вздор? Я едва не взвыл от злости! Ничего не понимает и еще оскорбляет тебя! А ты стоишь и все это слушаешь!
Каталина со смехом взяла его руками за щеки, притянула к себе и поцеловала в губы.
— Ах, Гарри, да какая разница, что она говорит, если сделать она ничего не может! Господь с ней совсем! Не обращай внимания!
— Я вступлю в войну с Францией, что бы она ни
— Ну конечно, милый, надо только подождать верного часа!
Я тщательно скрываю свое торжество, но мне нравится это чувство, оно сладостно. Придет час, когда и другие мои мучительницы, сестры Гарри, почувствуют мою руку.
Конечно, миледи стара, но именно потому могла бы призвать на свою сторону влиятельных придворных стариков. Они знают ее целую вечность; узы родства, пережитых тягот, соперничества и вражды пронизывают их отношения, как жилки — пестрый мрамор. Она славится знаниями и благочестием, но нельзя сказать, что ее любят как женщину либо как мать короля. Родом из одной из самых знатных семей в королевстве, взлетев после Босуорта на вершину власти, она стала выставлять напоказ свое превосходство и всячески подчеркивала разницу между собой и двором.
Разойдясь с ней, они стали дружить со мной: леди Маргарет Пол в первую очередь, герцог Бэкингем и его сестры, Элизабет и Анна, Томас Говард и его сыновья, сэр Томас и леди Элизабет Болейн, милейший Уильям Уорхем, архиепископ Кентерберийский, Джордж Талбот, сэр Генри Верной, которого я знаю еще по Уэльсу. Все они хорошо понимают, что если Гарри пренебрегает делами королевства, то я — нет.
Я обращаюсь к ним за советом, делюсь планами, которые обдумывали мы с Артуром. Вместе с членами Тайного совета стараюсь превратить наше королевство в сильную, мирную страну. Мы начали работать над тем, чтобы повсюду: от берега до берега, и в лесах, и в горах — правил закон. Приступили к укреплению береговой обороны. По нашему повелению составляется перечень судов, которые можно объединить в военно-морской флот, и списки личного состава войск сухопутных. Я приняла бразды королевства в свои руки и убедилась в том, что это мое дело.
Искусство править государством у меня в крови. Я сидела у ног матушки в тронном зале Альгамбры. Слушала, что говорит отец в золотистом зале Послов. Я усваивала навыки управления так же, как училась языкам, музыке, танцам и архитектуре, — все разом, на одних и тех же уроках. Мне прививали вкус к нарядным изразцам, к солнечным лучам, пронзающим тонкое кружево оконного переплета, и… к власти. Все уроки усваивались одновременно. Сделавшись правящей королевой, я чувствую себя совершенно как дома. Я счастлива. Я на своем месте.
Бабушка короля возлежала на своей пышной кровати. Шитый золотом полог сдвинут так, чтобы лицо ее оставалось в тени. В ногах кровати стояла мученица камеристка, неловко держа дароносицу так, чтобы сквозь ее хрустальную крышку умирающая видела частицу тела Христова. Под шелест молитв миледи время от времени переводила взгляд с дароносицы на распятие из слоновой кости, висевшее на стене у изголовья, и обратно.
Каталина, с коралловыми четками в руках, опустив голову, преклонила колени в ногах кровати и принялась молча молиться. Миледи бабушка короля, твердо уверенная в том, что ей уготовано праведными трудами заслуженное место в раю, покидала этот мир.
За
— Ему нельзя воевать, — хрипло произнесла с подушек бабушка короля.
Камеристка тихонько ахнула, удивившись ясности ее слов, но все-таки, для большей уверенности, переспросила:
— Простите, миледи?
— Ему нельзя воевать, — повторила старуха. — Наша задача — не ввязываться в эти вечные европейские дрязги, сидеть у себя за морями, укреплять и оборонять страну. Мир, главное — мир…
— Нет, — четко произнесла Каталина. — Наша задача — крестовый поход в сердце христианского мира и далее. Наша задача — сделать так, чтобы благодаря Англии укрепилось христианство в Европе, вплоть до Святой земли и далее в Африку, к туркам, к сарацинам, до самого края земли.
— Шотландцы…
— Мы победим шотландцев, — твердо сказала Каталина. — Мне известно об опасности, которую они представляют.
— Не для того я позволила ему жениться на тебе, чтобы ты развязала войну. — Темные глаза старухи сверкнули бессильным негодованием.
— А вы и не позволяли. Вы были против с самого первого дня, — отрубила Каталина, не обращая внимания на хныканье камеристки, что умирающим не противоречат. — Но я-то вышла за него как раз затем, чтобы он пошел в Великий Крестовый поход.
— Пообещай мне, что не отпустишь его на войну, — выдохнула старая дама. — Я требую этого на моем смертном одре. Я требую этого от тебя. Священный долг — выполнить слово, данное умирающему.
— Нет, — покачала головой Каталина. — Никаких священных обетов. Я уже один дала, и он дорого мне стоил. Никаких обетов. Тем более вам, мадам. Вы свое прожили, как считали нужным, выполнили свою задачу. Теперь моя очередь. Я увижу своего сына королем Англии, а может, и Испании тоже. Я увижу, как мой супруг ведет победоносную войну против мавров и турок. Я увижу, как моя страна, Англия, занимает подобающее ей место в мире. Я увижу, как Англия станет сердцем Европы, возглавив христианский мир. Я буду защищать ее и заботиться о ее процветании. Я стану такой королевой Англии, какой вы никогда не были.
— Нет… — выдохнула умирающая.
— Да, — непреклонно сказала Каталина. — Стану, и буду ею до самой своей смерти.
Миледи Бофор, задыхаясь, с усилием оторвала голову от подушки.
— Молись за меня, — приказала она так, словно накладывала проклятие. — Я выполнила свой долг перед Англией, перед Тюдорами. Позаботься о том, чтобы меня поминали как королеву!
Каталина подумала. В самом деле, если бы эта женщина не потрудилась во славу своего сына и своей страны, Тюдорам на троне не бывать.