Вечная Война. Книга VIII

Винокуров Юрий

Она с раздражением посмотрела на стоящую молча рядом со мной Овечку и продолжила.

— А все остальные — осколки нормальных Властелинов Вселенной, добровольно обрекших себя на такое жалкое существование!

— Пластилинов, блять! — ругнулся я, хотя злился я больше от того, что эта синяя сука была права. Не затащим мы против всей этой пластилиновой орды — слишком уж силы не равны! — Чего вам «там» не сидится, вообще! Ну полетели вы нести свет, или там ужас, в другие Измерения, ну так продолжали бы!

Они же, мать их, бесконечные вроде! Зачем назад-то вернулись?

И вот тут, впервые за весь разговор, синяя смутилась.

— Это не твое дело, обезьяна!

— О как! — ядовито хмыкнул Алекс, чётко ухватив смену настроения. — Кажется наши Тёмные Пластилины где-то жидко обосрались! Им, похоже, дали нехилого пенделя и отправили обратно! Может это наша Сонька и Ко постарались?

— Пфф! Насекомые! Это всего лишь досадное препятствие на пути к величию!

— Которое нехило потрепало вас и ваши нервы? — никак не успокаивался Алекс.

— Короче! — рассердился я. — Последний раз спрашиваю! Вы оставите нас в покое?!

— Определенно — нет! — затрясла головой и сиськами синяя. — Нам нужно мясо для долгой войны, и мы его получим!

— Хуй вам! — вздохнул я. — Взрывайте их! К херам! Они необучаемые землеройки!

— ПОДДЕРЖИВАЮ! — радостно отозвался в голове Альтер.

— Во! И Альтер поддерживает! Переговоры закончились! Война неизбежна! Что ж, мы покажем этим синим уродцам, кто тут настоящий венец Эволюции!

Овечка молча протянула у меня из-за спины руку и нажала красную кнопку. Где-то глубоко под нами что-то сильно бухнуло и экран погас.

— Хмм… Суровая у тебя жена! — хмыкнул Алекс. — И решительная!

— Ну, а чё они? — с вызовом спросил я.

— Да не, я только за! — потянулся в кресле Алекс. — Каков план босс-шеф?

— Кажется, в предстоящей зарубе нам нужны союзники! — задумчиво произнёс я.

— Ксеносы-алкоголики? — заржал Главный Инквизитор. — Ну, с другой стороны, какой Император и Империя — такие и союзники!

— Иди в жопу! — хмыкнул я.

— Сам дурак! — не растерялся друг.

— Короче, эти переговоры поломались — несите новые! — решительно сказал я и встал с кресла.

* * *

«… На поле танки грохотали, солдаты шли в последний бой

А молодого командира несли с пробитой головой

А молодого командира несли с пробитой головой

По танку вдарила болванка, прощай родимый экипаж

Четыре трупа возле танка дополнят утренний пейзаж

Четыре трупа возле танка дополнят утренний пейзаж…»

Нестройный хор голосов старательно выводил слова культовой песни заплетающимися языками. Их было слышно еще задолго до того, как мы зашли в Храм Королевы.

«…Машина пламенем объята, вот-вот рванёт боекомплект

А жить так хочется ребята и вылезать

уж мочи нет

А жить так хочется ребята и вылезать уж мочи нет

Нас извлекут из под обломков, поднимут на руки каркас

И залпы башенных орудий в последний путь проводят нас

И залпы башенных орудий в последний путь проводят нас…»

Пели душевно, я аж заслушался: И когда зашёл внутрь большой пещеры, в шутку названной Алексом — Храм Королевы, то застал настоящую идиллию.

Паучиха Сонька, наконец, в жидкости почувствовала себя человеком, то есть пауком… то есть… Блин, короче хорошо она себя почувствовала. Даже гравитация планеты не мешала ей бултыхаться в новом бассейне, заполненном до краев «Розовенькой Особой». Вокруг валялись спящие, очень нетрезвые розовые гоблины, которые вообще-то должны были охранять Храм от посягательств дерзких сородичей, но вместо этого просто в усмерть нажрались.

«На ногах» была только группа «переговорщиков» — Максим Сергеич и Ветеринар, которые пили, но не сдавались. Сергеич прямо сейчас зачерпнул железной кружкой из бассейна и выпил, крякнул и занюхал волосами собрата-алкоголика.

Сонька же солировала, облокотившись на парапет, она пела сочным баритоном.

«… И полетят тут телеграммы родных и близких известить

Что сын Ваш больше не вернётся и не приедет погостить

Что сын Ваш больше не вернётся и не приедет погостить

В углу заплачет мать старушка, слезу смахнет старик отец

И молодая не узнает, каков танкиста был конец

И молодая не узнает, каков танкиста был конец

И будет карточка пылиться на полке пожелтевших книг

В военной форме, при погонах и ей он больше не жених

В военной форме, при погонах и ей он больше не жених!»

Сергеич всхлипнул и взмахнул навернувшуюся скупую мужскую слезу.

— Ну трэба ж! Якія добрыя песні нашчадкі прыдумалі! — он яростно зачесался. Почему он упорно не хочет менять свою «шахтёрское» тело с его сомнительным бонусом — я понятия не имел. — И Сонька малайчына!

— Так, алкашня! Ну-ка брысь отсюда! — приподнял я за шкирку оттопыривающуюся Группу Стратегического Планирования и Предсказания.

— Да ладно, командир, хорошо же сидели! — вяло запротестовал Ветеринар.

— Посидели и хватит! — решительно подтолкнул я их к выходу. — Чтобы через час в норме были! Идите! Нобель вас уже ждёт!

— Опять принудительное отрезвление? — нахмурился Ветеринар. — Не люблю!

— Тварь я дрожащая или право имею? — поддержал друга дед Максим.

— Херасе! Удивился я! А где это ты на белорусском хуторе Фёдора Михайловича нашёл? А, впрочем, я не хочу этого знать! Ну, тогда я отвечу тем же: «Свобода не в том, чтоб не сдерживать себя, а в том, чтоб владеть собой!»