Вечная жизнь [= Эликсир жизни; Clarges]
Шрифт:
— Как это мы принесли тебя в жертву? — спросил председатель. Разве мы виновны в преступлении Грэйвена Варлока?
— Вы осудили его на тягчайшее наказание за проступок, который совершает один из сотни. Абель Мандевиль убил сразу двоих — но он возродится в одном из своих суррогатов.
— Я могу только сказать, — проговорил Роланд, — что Грэйвен должен был быть осторожнее до тех пор, пока не развились его суррогаты.
— Я не отойду в сторону, — страстно вскричал Вэйлок. — Я
На всей мозаике отразилось удивление. Роланд с легкой улыбкой сказал:
— Хорошо. Если хочешь, мы рассмотрим твое дело, но я сомневаюсь…
— Нет. Я использую свою силу сейчас. Так что выбирайте сейчас…
— Какую силу? Что ты можешь сделать?
— Я могу освободить ваши суррогаты. — Вэйлок смотрел на них с улыбкой. — Вообще-то я предполагал исход моих переговоров, так что их освобождают прямо сейчас. И освобождение будет продолжаться до тех пор, пока вы не признаете мои права или все суррогаты не будут освобождены.
Амаранты онемели. С экранов не доносилось ни звука.
Роланд неуверенно засмеялся.
— Ну, теперь все ясно. Этот человек — Гэвин и Грэйвен — понятия не имеет, где они находятся. Он не может выполнить свою угрозу.
Вэйлок поднял лист бумаги.
— Вот суррогаты, которые уже выпущены:
Барбара Венбо 1513 Англеси Плэйс.
Альберт Пондиферри 20153 Скайхэвен.
Мэйдел Харди Клодекс Чендэри, Уиблесайд.
Карлотта Миппин 32863 Пять Углов.
Раздались крики ужаса. Амаранты начали обсуждать, нужно ли оставаться у экрана или бежать в места хранения суррогатов.
— Покидать конклав бессмысленно, — сказал Вэйлок. — Сегодня будет выпущена только часть суррогатов. Около четырехсот. Работа уже наполовину сделана и будет закончена до вмешательства. Завтра будут выпущены следующие четыреста суррогатов. И каждый следующий день тоже. А теперь — вернете ли вы мне свои права, или я вас всех сделаю несчастными?
Лицо Роланда побледнело.
— Мы не можем нарушить закон Кларжеса.
— Я не прошу нарушать законов. Я амарант и хочу, чтобы вы просто подтвердили это.
— Нам нужно время.
— Я не могу дать его. Решайте сейчас.
— Я не могу говорить за всех.
— Голосуйте.
Роланд услышал звонок телефона, взял трубку. Когда он положил ее, лицо его было окаменевшим.
— Все верно. Он прав. Суррогаты на свободе!
— Вы должны признать мои права!
— Пусть начнется голосование! — крикнул Роланд.
Замелькали огни… Все цвета… Зеленый… Желтый… Оранжевый… И вот установился зелено-голубой цвет.
— Ты выиграл, — слабо сказал Роланд.
— И что теперь?
—
— Вы снимаете с меня все обвинения и преступные намерения?
— Они уже сняты.
Вэйлок испустил глубокий вздох. Он сказал в микрофон.
— Прекратить операцию.
Затем он снова повернулся к экранам.
— Приношу свои извинения тем, кому я причинил неудобства. Могу сказать, что я смогу исправить все, восстановить справедливость.
Раздался хриплый голос Роланда.
— Ты доказал, что можно стать амарантом при помощи жестокости и наглости. А теперь…
Лязгающий звук прервал Роланда. Десять тысяч пар глаз в ужасе смотрели, как безголовое тело Вэйлока отваливается от экрана. А за ним появилась Джакинт Мартин. На ее лице играла жуткая улыбка, глаза расширились и сверкали:
— Вы говорили о справедливости — она свершилась. Я уничтожила монстра. Теперь я запачкана кровью Гэвина Вэйлока. Вы никогда больше меня не увидите.
— Подожди! — закричал Роланд. — Где ты?
— В доме Анастазии. Где еще может быть свободный экран для конклава?
— Тогда подожди. Я сейчас буду там.
— Давай быстрее. Все равно ты найдешь только тело обезглавленного монстра.
Джакинт Мартин выбежала на посадочную площадку, где ее ждал Старфлаш. Она вскочила в кабину. Кар взлетел, как ракета, в темное небо.
Кларжес ярким сиянием горел внизу — и на севере, и на юге, и со всех сторон.
Старфлаш сделал вираж и со свистом устремился вниз, к реке Шант.
В каре сидела женщина. Большие глаза ее горели решимостью, лицо превратилось в безжизненную маску. Кларжес, любимый Кларжес, окружал ее со всех сторон. А впереди ее ждала черная маслянистость реки, на поверхности которой играли блики оранжевых огней Кларжеса…
19
В городе было на удивление спокойно. Утренние газеты с большой осторожностью сообщили о прошедших событиях, так как издатели не были уверены, какой линии им придерживаться. Население пошло на работу, почти не понимая, что же предпринял Гэвин Вэйлок.
А среди амарантов имя Гэвина Вэйлока вызывало целые взрывы страстей — ведь Вэйлок сообщил на конклаве, что четыре сотни убежищ суррогатов были открыты. 1762 суррогата были выпущены.
Амаранты были в шоке. Ведь они теперь стали уязвимыми, как простые смертные. Вечность для них стала делом случая.
Четыреста амарантов получили сильнейший нервный шок. Они прятались в убежища, в подвалы, боясь выйти на улицы.
Совет Трибунов собрался на чрезвычайную сессию, но так и не смог найти какое-либо решение.