Вечная Золушка, или Красивым жить не запретишь. Свадьба с риском для жизни, или Невеста из коробки (сборник)
Шрифт:
– Так это крем? – тут же удивился он, подняв на Милу по-детски ясные глаза.
– Мазь. А что, вы никогда ничего подобного не применяли? – не меньше его удивилась Мила.
Борис честно пытался сообразить, как можно словить кайф от мази, но в голову ему что-то ничего не приходило. «Дед явно выдал ноу-хау», – подумал он. А вслух робко спросил:
– Ее что, нужно размазывать под носом?
Мила задумчиво поглядела на него и напряженным голосом переспросила:
– Под носом? Слушайте, ну и фантазия у вас! Или ваш нос напрямую
Теперь уже надолго задумался Борис.
– Первый раз слышу, – наконец сообщил он, – чтобы наркотики употребляли другой стороной туловища!
– Наркотики? – обомлела Мила.
– А что же, по-вашему, я у вас покупаю? – рассердился Борис.
– Как – что? Мазь от геморроя!
– Это шутка? – зловещим шепотом спросил Борис. – Ведь Шпатциков говорил о дозе!
– Наверное, у него сильное обострение, – предположила Мила. И, поглядев на деньги, с сожалением произнесла: – Так у вас что, совсем не бывает запоров?
– Не бывает.
– Не верю!
– Ну, может, время от времени, – огрызнулся Борис.
– И, несмотря на опасный симптом, вы не будете покупать эту чудесную мазь, чтобы ухаживать за одним из важнейших органов своей выделительной системы?!
– Ну, хорошо, – прошипел Борис. – Я возьму.
– Всю столовую ложку?
– Всю.
Захлопнув за Борисом дверь, Мила по очереди поцеловала обе стодолларовые купюры и спрятала их в железную банку из-под чая. Дальнейшие перспективы с каждым часом теряли мрачность.
– Хочешь сказать, ты даже не поинтересовалась, почему он решил, что ты торгуешь наркотиками? – не поверила Ольга, нагоняя тучи на свое помолодевшее лицо.
– Я была слишком возбуждена, чтобы сообразить, – оправдывалась Мила. – Мужик дал мне двести долларов! Я хотела как можно скорее от него избавиться, пока он не передумал. – Тут же ее тревога сменилась оживлением. – Если дело так и дальше пойдет, я стану богатой женщиной, Ольга! Мне надо еще раз выехать за город! Я готова перекопать каждую поляну! Я готова…
– У меня нехорошие предчувствия, – перебила ее Ольга. – Ты связывалась с Глубоководным?
– Связывалась. Дома его постоянно нет, я позвонила на мобильный. Он что-то мямлил, мол, расследование движется, мол, не надо волноваться… Ты же понимаешь, мне нечем ему пригрозить. Разве что лишением ста рублей в день. Но теперь, когда мы знаем, что сумма не тянет на гонорар, я даже разговор заводить не рискнула.
– Я из-за тебя стала плохо спать, – заявила Ольга. – Как ты сама-то засыпаешь ночью? – И, посмотрев на Милу, добавила с неудовольствием: – Впрочем, ты почти всегда пьяная, что с тебя взять?
– Я уже привыкла к опасности, – объяснила Мила. – Говорят, что это защитная реакция организма. Поскольку он не может постоянно находиться на пределе сил, мозг дает команду телу не напрягаться. Все происходящее уже не кажется мне смертельным. В конце концов,
– Да? – искренне изумилась Ольга. – А Толик Хлюпов? На месте которого должна была оказаться ты? Ведь ты жуешь тушеные овощи днем и ночью! Счастливый случай, что ты не схрумкала ту опоганенную упаковку!
Упустившая Хлюпова из виду Мила густо покраснела.
– Ну ладно, – сказала она. – Уговорила. Займи для меня денег у папы. Я пока еще заработала недостаточно.
– Как ты себе это представляешь? – надменно спросила Ольга. – Я ведь только что занимала у него на пластическую операцию. – Мила помрачнела, а Ольга добавила: – Ты сама виновата! Не надо было выкрикивать при всех сколько мне лет. Надеюсь, теперь, когда моя кожа снова стала упругой, все будут считать, что ты соврала.
– Как ты можешь жить, думая только о своей внешности?! – возмутилась Мила.
– А о чем мне думать? О твоей внешности?
– Вот чем я забыла с тобой поделиться! – внезапно воскликнула Мила. – Вчера мне звонил Гуркин. Его снедает беспокойство. Прямо не знала, как от него отвертеться. Его страшно напряг Листопадов. Все допытывался: зачем мне нужен телохранитель?
– И что ты ему сказала?
– Сказала, что это причуда Орехова. Что после бегства партнера ему повсюду видятся засады.
– И Гуркин поверил?
– А что еще ему оставалось делать? Он же не знает характер Орехова. Кроме того, Андрей достаточно молод, чтобы верить в благородство других людей.
– Так-так, – пробормотала Ольга и, наклонившись вперед, сначала поиграла лицом, но потом вспомнила, что богатая мимика провоцирует появление морщин, и тут же перестала кривляться. – А что, если Гуркин и есть убийца? – воскликнула она. – Мало ли, что мы не можем придумать для него мотива? Если преступление не рядовое, а у нас как раз такой случай – чего стоят одни поганки! – тогда до мотива следователи докапываются только в самом конце, когда всех главных действующих лиц уже схоронили.
– Хватит меня пугать! – рассердилась Мила. – Я скоро перестану доверять даже тебе. Перестану есть деликатесы, которыми ты меня потчуешь, боясь, что в них отрава…
Мила внезапно ахнула и хлопнула себя ладонью по лбу:
– Ах, Ольга! Почему я раньше не обратила на это внимания!
– На что?
– Гуркин, когда бывает у меня, никогда ничего не ест. По крайней мере, в последнее время. Я начинаю припоминать: сколько я ему всего предлагала! Но он – ни в какую. Бывает, просидит у меня полдня, в рот маковой росинки не возьмет.
Про себя Мила подумала: «Может быть, ему стыдно поедать мои продукты плюс к тем деньгам, которые я ему плачу?»
– В самом деле подозрительно, – пробормотала Ольга. – Если бы я отравила кому-нибудь жратву в холодильнике, то тоже отказалась бы утолять голод из продуктов, которые лежат по соседству. Подозрительно, Милка, подозрительно. Ты вообще многое о нем знаешь?