Вечно дикая
Шрифт:
Они бросаются друг другу в объятия, и их рыдания перекрывают даже гул работающего рядом генератора.
– Мы заблудились! Куда бы ни поехали, все время сворачивали не туда. Будто ездили кругами. Я так испугалась! Мне так жаль. – Слова Мейбл сыплются сплошным потоком.
Дочь в объятиях Агнес выше нее ростом, но сейчас выглядит такой маленькой.
– Все в порядке. Теперь ты в безопасности.
Из дома выходят все остальные, и раздается хор облегченных вздохов и восклицаний.
– Нас нашел Оскар! – Мейбл смеется сквозь слезы. – Представляешь? Рой сказал,
– Ну разве это не чудо? – Агнес смотрит сначала на волкопса, который держится позади, а затем на Роя. – Спасибо, что нашел их и вернул.
– Благодари не меня. – Он кивает в сторону Бьерна. – Это он настоял, чтобы мы двинулись на запад. Я до последнего не верил, что они поедут в ту сторону, но он не сдавался. Упрямый, засранец.
– У меня было предчувствие. – Бьерн с трудом поднимается со своего места. Он что-то добавляет по-норвежски, и Астрид бросается к нему, чтобы поддержать за руку и помочь спуститься. – Я и забыл, каково это – сидеть на таком четыре часа. Не самые приятные ощущения.
– Вы только посмотрите. Все обошлось, – восклицает спешащая к нам Мюриэль. Она забирается на снегоход, с которого только что слез Бьерн. – Я верну его Норин за тебя. – В это время кивает Тедди и Тоби, давая понять, что они должны последовать ее примеру, и побыстрее. – Пойдем, Келли. Давай доставим тебя домой. Уверена, твои родители будут просто счастливы.
Келли поворачивается к Рою и робко улыбается ему.
– Спасибо вам.
Он что-то бурчит в ответ.
– На языке злыдней это значит «на здоровье». Он владеет им в совершенстве, – объясняю я, вызывая всеобщий смех и колкий взгляд Роя.
– Ладно. Пошли в дом. – Агнес неистово растирает плечи дочери. – Нужно, чтобы тебя осмотрел врач.
– Думаю, с ними все будет в порядке. Они отыскали старую заброшенную хижину и развели там огонь. Держались в укрытии. Очень умные девочки.
– А ты – хороший человек, Рой Донован! – кричит Мюриэль, перекрикивая гул двигателя. – Приятного всем остатка ночи!
И она уезжает. С Келли, Тоби и Тедди.
В темноте остаемся только мы: Джона, Рой и я, закутанные в куртки и шапки, а из света – лишь луч фонаря, работающего от генератора.
– Пойду проверю, как там Мейбл. – Джона прижимается поцелуем к моей щеке и неохотно добавляет: – И заодно извинюсь перед Бьерном.
Я улыбаюсь. Каким бы задиристым ни был Джона, когда он не прав, он это признает.
– Прибереги самые пылкие унижения до моего возвращения. Хочу послушать.
Он фыркает.
– Спокойной ночи, Рой. И еще раз спасибо.
Он сразу же уходит, потому что знает, что не дождется ответа от Роя.
Обхватываю себя руками.
– Ну что за рождественский денек выдался, а?
А я-то думала, что прошлый год был незабываемым.
– Тебе лучше пойти в дом. До пятницы, глядишь, согреешься.
Кстати, о тепле…
– Тебе очень идет темно-синий цвет. – Киваю на его новую шапку.
Она подбита кроличьим мехом, что меня лично покоробило, но потом решила,
– Может быть, теперь Бандит перестанет от тебя прятаться, когда ты будешь заглядывать к Зику.
Он поправляет рукав пальто.
– Давненько у меня не было обновок.
– Теперь есть что надеть на нашу свадьбу.
Он фыркает.
– Серьезно, Рой. Пожалуйста, приезжай.
Тогда, по дороге назад, долго думала о том, каким должен был быть мой ответ ему.
– Может быть, «Мы не так важны для тебя, но ты для нас очень важен. Важен для меня. Ты, Мюриэль, Тоби и Тедди… вы – моя семья. И если бы вас не было, не уверена, что до сих пор оставалась бы на Аляске». Не знаю, смогли бы мы с Джоной забраться так далеко.
Как бы сильно мы ни любили друг друга, иногда этого бывает недостаточно.
Мои родители – наглядное тому доказательство.
Чувствую, что глаза начинают слезиться от эмоций.
– Я выделю для тебя место за столом и очень надеюсь, что ты его займешь. Даже если будешь в старых грязных джинсах и ужасной шапке Дэви Крокета. – Отхожу, не желая давать ему время придумать очередную ерундовую отговорку. – Кажется, на ужин будут рябчики. Знаю, ты на них охотишься, так что не говори, что не ешь их.
Я уже на полпути к крыльцу, когда слышу, как он признается странным мрачным голосом:
– Я слишком боюсь с ней разговаривать.
Замираю на месте.
– Она потеряла и мать, и человека, который ее воспитывал. Она ищет кого-то, кто их заменит, а я всего лишь ворчливый старик, который разочарует ее. У меня не осталось любви, чтобы подарить кому-то. Ни ей, ни ее детям. – Губы Роя кривятся. – Я уже и не помню, как любить.
– Уверена, это неправда. – Возвращаюсь к нему. – И не думаю, что она хочет заменить их. Она просто желает узнать тебя получше.
Знаю, потому что когда-то была на ее месте.
Рой изучает свои поношенные перчатки, и я мысленно делаю пометку купить ему новую пару таких же.
– Не так уж и много нужно знать, ведь я довольно скучный тип.
Хихикаю.
– Про тебя много чего можно сказать, Рой, но скучный – явно не о тебе.
Он качает головой, все еще сомневаясь.
– Даже после того, что я сделал с ее матерью?
– Может быть, она и об этом тебя спросит, – соглашаюсь я. – Захочет узнать, почему это произошло. И может, информация о том, что ты жалеешь о случившемся каждый день, даст ей возможность понять, что она ищет. Ты не узнаешь, пока не поговоришь с ней. Но по собственному опыту знаю, что никогда не бывает поздно, если есть обоюдное желание. И она готова, Рой. Так что наберись смелости и позвони ей. Или напиши. Это станет лучшим решением, которое ты примешь за всю оставшуюся жизнь. – Я колеблюсь. – Могу побыть с тобой, когда ты решишься. Если хочешь.