Вечное царствование
Шрифт:
— Они урезали наши пайки, — сказала я, открывая пакет и показывая грязное содержимое, мою кожу покалывало от реальности нашей ситуации, раскаяние жгло основание моего горла, когда я смотрела на пропитанный грязью хлеб.
Лоб папы наморщился от беспокойства, но он быстро скрыл его, подперев кулаком мой подбородок и подняв мой взгляд, чтобы встретиться с его. — С нами все будет в порядке, маленькая луна. У меня есть кое-что, припасенное со вчерашнего дня.
Он подмигнул, как будто мы делились секретом, но его красивая ложь не обманула ни одного из нас. Я не могла не опасаться того, что случится с нашей семьей, если рационы будут такими и дальше. Я думала, что хуже уже быть
Он опустил руку мне на плечи, крепко сжимая меня и целуя в лоб, прежде чем направить меня обратно по улице тем путем, которым он пришел.
Я глубоко вздохнула, прислонившись головой к его плечу и наслаждаясь этим моментом, украденным под дождем, теплом его тела, притягивающимся к моему и помогающем прогнать холод из-под моей промокшей одежды. Рядом с папой все всегда казалось в порядке. Он был стеной, которая держала демонов на расстоянии, и в его кирпичах не было ни единой трещинки.
Мы шли по серым улицам и проходили мимо еще более серых лиц, так как глубокий и унылый цвет грозовых туч, казалось, лишал все и всех блеска и жизни.
— Я придумала новый, — сказала я, и папа посмотрел на меня, приподняв бровь, точно зная, что я имела в виду. Это была наша маленькая игра, которая всегда поднимала нам настроение. Мне нравилось называть это «Тысяча способов убить вампира».
— О да? Вообще-то, я тоже. Ты первая, — подбодрил он.
— Итак, представь, что вампир прогуливается по Сфере, радостно насвистывая свою чокнутую мелодию, — начала я, и папа кивнул, в уголках его рта уже появилась усмешка. У него так сильно отросла щетина, что я была почти уверена, что он собирался снова отрастить бороду к зиме. Ножницы, которыми он подстригал волосы, все равно были чертовски тупыми и на грани того, чтобы сломаться, поэтому, заточить их было не вариантом. — Он веселится от души, вертя в руках свой хлыст для скота, на конце которого потрескивает электричество, высматривая изголодавшегося человека, которого можно ткнуть им и приготовить себе на ужин.
— Отвратительно. Продолжай, — усмехнулся папа.
— Но… о нет, — притворно ахнула я. — Он споткнулся о бродячего Мурадака…
— Муравьеда, — поправил он, фыркнув.
— Точно, да, эта штуковина. И он перевернулся в воздухе через задницу, клыки щелкнули, а его модные туфли слетают с его ног только для того, чтобы ударить его по лицу, прежде чем он со шлепком приземляется в грязь. Он пытается подняться, когда Мурадак…
— Вьед.
— Верно, да. Тогда муравьед в ярости кусает его за задницу, начисто разрывая его штаны. Но потом он понимает, что у него пропал хлыст для скота, и когда он поднимает глаза, то обнаруживает, что он падает с неба только для того, чтобы приземлиться прямо у него между ягодиц, так что тысяча разрядов адского пламени взрывают его задницу и поджаривают его внутренности до дерьма. — Я повернулась к папе с торжествующей ухмылкой, и он расхохотался.
— Ладно, это было наполовину прилично, — сказал он, сдерживая свое веселье. — Но у меня лучше.
Я прищурилась, глядя на него, продолжая улыбаться. — Тогда продолжай, но тебе не так-то просто будет переплюнуть хлыст для скота в заднице.
— Нет, только моя дочь может быть настолько изобретательной, но ты получила свое воображение от короля фантазий. — Он ткнул большим пальцем себе в грудь. — Итак, представь, что вампир пыжиться в туалете, пытаясь высрать самое лучшее дерьмо в своей жизни.
— Неужели из-за этого снова начнутся дебаты о наваливании кучи дерма? Потому что я все еще не верю, что они срут, — упрямо сказала
— Ну, в этой стране также нет мурадаков, так что, если мы становимся педантичными, я буду обязан снять баллы и с тебя, — сказал он.
— Хорошо, прочь сомнения. — Я ткнула его локтем в бок, поощряя продолжать.
— Хорошо. Итак, он крупный парень, изо всех сил старающийся справить свою ежедневную нужду, но чего он не понимает, так это того, что целая стая пираний заплыла по водосточной трубе в унитаз.
— Это те самые рыбы-монстры, верно? — Заинтересованно спросила я.
— Да, у них острые зубы и они предпочитают мясо. — Он заскрежетал на меня зубами, и я отпрянула назад, чтобы избежать фальшивого укуса, веселье пронзило меня. — Итак, пока граф Думпсула тяжело дышит и стонет, пытаясь вытащить человеческую голову, которую он съел на завтрак, из своей лоснящейся задницы, пираньи подкрадываются к нему, и тогда — бульк!
— Он насрал на них?
— Нет! Пираньи схватили его за задницу, понимаешь? Потом они измельчили его так быстро, как в блендере…
— Блендере?
— Как для приготовления смузи.
— Смузи? — Я нахмурилась.
— Это когда ты измельчаешь кучу фруктов в кашицу, которую можно пить. Раньше можно было купить такое устройство для кухни, которое это делало, — он объяснил, и я добавила это к своему предыдущему запасу знаний.
— Мило, — сказала я, рассмеявшись над образом, который он нарисовал, но настроение отца, казалось, было немного испорчено.
— Хотел бы я показать тебе все, что было в старом мире, Монтана, — тяжело произнес он. Он говорил это и раньше, и мне было больно, когда он это говорил, потому что я могла видеть ту другую жизнь в его глазах, которая была полна всего, что у нас могло бы быть, если бы только все было по-другому. Если бы только, если бы только, если бы только.
Мы наконец добрались до многоквартирного дома, который называли своим домом, прямоугольного здания, выглядевшего точно так же, как и все остальные в Сфере: высокое, непритязательное и простое.
Папа рывком распахнул деревянную дверь, которая разбухла под дождем, — ее заклинивало каждый раз, когда ею кто-нибудь пользовался. Ступив на ледяную лестничную клетку, мы направились вверх по сырым каменным ступенькам на первый уровень. Я ходила по этому пути каждый день, всегда одному и тому же, бесконечно вечному, моя жизнь — одно вращающееся колесо повторяющегося, предсказуемого ничего. Мы не жили здесь, мы просто выживали в этом пространстве, и под стук дождя в окна и завывание ветра на заброшенных улицах я не могла не задаться вопросом, как долго еще может продолжаться это выживание.
Я отперла шаткую дверь в наш дом, подергав ее, чтобы она сдвинулась с места, и открыла наши скудные жилые помещения, когда она широко распахнулась.
— Ты достал свечи? — Спросила я.
— Еще бы, — сказал папа. — Старина Боб дал мне хорошую цену. Мне пришлось обменять всего две сигареты на десять.
Я улыбнулась, переступая порог нашей квартиры, благодарная за то, что хотя бы внесла свой вклад в эту часть, хотя причина, по которой у нас вообще были эти сигареты, заключалась в том, что на прошлой неделе пропал Дин Паркер. Как только кто-то исчезал, его квартира превращалась в тушу, ожидающую, когда ее обчистят. Я добралась туда в числе первых стервятников и принесла нам редкую пачку сигарет вместе с запасом туалетной бумаги. Это было похоже на ту еще халяву для всех, но, эй, такова была жизнь в Сфере, и я знала, что, если мы трое когда-нибудь пропадем, это место будет разгромлено также быстро, наши вещи разграблены, а все ценное украдено толпами.