Вечность Эллы и Миши
Шрифт:
Я смотрю по сторонам, никого поблизости в офисе. — Что за новости?
Он прочищает горло, будто готовясь к большой речи. — После того разрушения группы, которое произошло, я решил, что нужны перемены. И так же сделал и Итан. Он решил, что не настолько горный мужчина, как он думал.
— Это не настоящая причина, — заметил Итан. — Я просто пожалел твою тупую задницу, ведь твоя группа распалась.
— В любом случае, — прерывает его Миша. — Мы оба решили, что пришло время перемен, и я начал искать нечто постоянное, не включающее в себя переезды.
—
— Неа, мне лучше самому, — говорит он мне. — Может, я буду поглядывать на новые группы, на те, которые не стали бы безнадежным делом. И теперь, я нашел место, где буду играть. Плюс, я получил подработку. Оплата дерьмовая, но это работа лишь на время, и это лучше, чем возвращаться домой.
— Что за подработка?
— Мужские эскорт услуги. Полагаю, это будет здорово. Я буду весь день поражать женщин - мы оба знаем, я в этом крут - и за это мне будут платить.
Я закатываю глаза, но подыгрываю. — Вау, звучит как работа, на которой ты будешь хорош, и я уверена, там будет очень интересно. Чем больше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь, что это работа твоей мечты.
— Да, я знаю, верно? — говорит он умно. — Хотя, я слышал истории о каких-то парнях фетишистах, которые пользуются этим, и это звучит так, будто все может стать немного неловко, но я сделаю все, чтобы выжить.
— Ты такой придурок. — Я перемещаюсь на своем сидении, засунув ноги под стул, когда заходит секретарь с кипой бумаги в руках. — Что ты делаешь на самом деле? А еще лучше, где ты?
— У нас с Итаном неполный рабочий день на стройке, но это лишь промежуточная работенка. — Он останавливается и затем громкий удар. — Ночью я буду играть в «The Hook Up».
— Эй, точно такой же клуб есть и в Вегасе, — говорю я, перекрикивая звук уничтожителя бумаги. — Хотя я не знала, что у них целая сеть.
Он колеблется. — Это и не сеть.
— Ты в Вегасе?! — Мой голос становится высоким, и секретарша смотрит на меня сквозь толстые стекла очков, скармливая бумагу уничтожителю. Поворачиваясь на месте, я понижаю голос и зажимаю пальцем ухо, чтобы лучше слышать. — Ты и Итан переехали в Вегас?
— Ага, сейчас во время разговора мы в Вегасе, раскладываем свои вещи в этой крошечной квартирке, — уточняет он. — Но это работает, и я счастлив.
Не уверенная как ответить, я молчу, тревожно барабаня пальцами по коленям. Телефон в приемной звонит и секретарь отвечает.
— Скажи мне, о чем ты думаешь, милая девчонка, — призывает он, когда звучит сигнал о том, что он выключил громкую связь. — Итан тебя больше не слышит.
— Я думаю... не знаю, что я думаю... — Я поднимаюсь, когда двери терапевта раскрываются, и она высовывает голову.
— Элла, я готова принять тебя, — раскрывая дверь шире, она зовет меня внутрь.
— Я перезвоню тебе позже, — говорю я ему. — Прямо сейчас я направляюсь в офис терапевта. — Я вешаю трубку прежде, чем он смог что-то сказать, беру сумку с пола,
Анна садится на стул, выбирает ручку из чашки, достает блокнот из ящика стола. Сегодня, ее брючный костюм нежного коричневого оттенка, а волосы убраны назад. Она надевает очки и читает записи последнего визита.
— Я разговаривала с Мишей по телефону, — объясняю я прежде, чем она смогла спросить, потому что она собиралась. — И я только что узнала, что он переехал сюда.
— О, я вижу. — Она кладет ручку и блокнот на стол, и придвигает свой стул ближе. — Кстати, это прозвучало так, словно ты этому не рада.
— Я не уверена, что чувствую, — обдумываю я свои чувства. — С одной стороны, хорошо, что он будет рядом, если он мне понадобится, но я пытаюсь отвыкнуть от него, так что может быть плохо, что он так близко. В этом есть смысл?
— В этом много смысла. — Она перелистывает страницы блокнота. — Как долго ты знаешь Мишу?
— Вечность. То есть, я помню, как мне было четыре, и я была очарована тем, как он сидел в гараже со своим отцом и работал над машиной. Хотя, мне всегда было слишком страшно пойти туда и поговорить с ним - вообще-то, он первый заговорил со мной. — Смех зарождается в моем горле. — На самом деле, сначала он подкупил меня перелезть через забор соком и игрушечной машинкой.
— Почему ты боялась заговорить с ним? — исследует она.
— Я не знаю. Думаю, может быть, я всегда чувствовала, что жила в альтернативном мире, который никто не понимал, даже он. — Я пожимаю плечами, рассматривая свои ногти. — Иногда я все еще чувствую себя так, что, возможно, я вижу вещи иначе, нежели большинство людей.
Она барабанит пальцами с французским маникюром по столу. — Думаю, ты слишком сильно переживаешь о том, что ты думаешь.
— Но это часть данности, — говорю я. — Я знаю, это на некоторое время, но то, что я до сих пор не понимаю, как перестать беспокоиться.
— Это потому, думаю, что ты не понимаешь истинную причину, — заявляет она. — Из того, что ты мне рассказала, Элла, твое детство было полно переживаний.
— Я не все время волновалась, — протестую я. — Было расслабление... моменты, когда я жила своей жизнью так, как должна была, чтобы выжить. Если я не переживала, тогда никто не оплачивал бы счета, не следил бы за тем, чтобы все ели или чтоб одежда была чиста.
— Это не то, что я имела в виду, но это часть всего этого. — Она достает фото из папки и кладет ее передо мной на стол. — Что ты видишь, когда смотришь на это?
Это фото мужчины, женщины и маленькой девочки, с такими же голубыми глазами и блондинистыми волосами. — Эмм... вам нравится брать задники из рамок и хранить их в своем офисе.
— Элла, не хорошо шутить, пряча свои чувства, — настаивает она. — Просто скажи мне, что ты видишь.
— Полагаю, я вижу семью.
— Они выглядят счастливыми?
Я изучаю улыбки на их лицах. — Они выглядят счастливыми, как и все остальные.
Она передвигает ее ко мне и указывает пальцем. — Опиши мне картинку.