Вечность по имени Любовь
Шрифт:
Все смеялись, Инна расслабилась. Борисов продолжал:
– Если ты не очень испугалась, проходи, будем ужинать.
Они сели за стол. Инна чувствовала себя свободно, родители Валеры были добродушные и какие-то очень домашние, простые.
– Мама с папой спрашивали, можете ли вы приехать в субботу к обеду.
– Люба, что у нас в пятницу после четырех? Принеси мой ежедневник. Кстати, Марина. Ты с братьями останешься, самочувствие позволяет?
– Папа, все нормально, не в первый раз. А потом, я не одна, мы с Сережей справимся.
Ужин прошел весело, Борисов был в ударе. В десять Валера отвез Инну в общежитие.
–
– Она старательная девочка, достаточно способная, в других аспектах я ее не рассматривал.
– А в каких других? Саша, я могу и рассердится. Нет, я не знаю, между прочим, это мне с ней жить на одной кухне. Ладно, посмотрим на ее родителей. Еще надо подарки купить. До субботы осталось три дня.
***
В Саратов приехали к двенадцати. Родители Инны жили в частном доме на окраине города. Они были крайне удивлены, когда к дому подкатил рендж ровер. Валера попросил открыть ворота, и машина въехала во двор. Родители Инны казались приветливыми и милыми.
– Виктор,- представился отец,- как добрались?
– Александр, спасибо, нормально, мы с Валеркой вели по очереди.
Женщины уже познакомились и вошли в дом.
– К обеду подойдут мои коллеги,- сказал Виктор,- нас москвичи не жалуют, ни на одну конференцию или семинар не приглашают, так что хоть так с вами пообщаются. Вы где работаете?
– В институте экспериментальной медицины вместе с вашей дочерью, я терапевт. Моя жена – хирург, Валера пошел по ее стопам.
– Так вы работаете с Борисовым? Я большой поклонник его работ, вы читали?
– Да, кое-что читал.
– У вас в институте скоро конференция биохимиков, нас, правда, опять не пригласили.
– А вы заявку на участие присылали?
– Нет, но про нас можно было бы и вспомнить.
Вскоре подошли коллеги Виктора, и мужчины разговорились о работе, об устаревшем оборудовании, о недостатке финансирования. Саша их внимательно слушал и думал, что в глубинке тоже есть потенциал мозгов, но он совершенно не используется. Что, если поставлять им оборудование и материалы, они могли бы решать конкретные задачи и разгрузить сотрудников института.
Один из коллег поинтересовался:
– У вас хорошая зарплата, если вы имеете такую машину?
– Иногда я подрабатываю по спецзаказам фармацевтических фирм. Они хорошо платят.
– Говорят, деятельность всего института основана на апробации новых технологий и медицинских препаратов. С одной стороны, интересно, но это ведь эксперименты над людьми. Как вы к такому относитесь? Конечно, деньги, новшества, прибыль — это хорошо, но люди? Вам не страшно?
– Достаточно иметь голову на плечах и внимательно изучать предлагаемые проекты, чтобы не навредить. Я думаю, что наша администрация достаточно квалифицированна для этого. А потом, мы называемся институт экспериментальной медицины. Экспериментальной! Люди знают все за и против, и благодаря экспериментам мы можем себе позволить отделение скорой помощи и бесплатные койки.
– Да, Борисов гений. Конечно, и учитель у него был что надо, академик Корецкий. Но институт уже сделал сам Борисов. А как он красиво пишет, просто, доступно и умно! Молодец. Он там у вас сильно лютует? Говорят, характер у него не сахар?
– По-всякому, но требует от всех полной отдачи,- сказал Саша. Разговор о Борисове ему явно надоел, и он предложил
***
Женщины уже накрыли на стол. Саша подарил будущей снохе серьги с бриллиантами, тестю «Паркер», а его жене золотую цепочку.
Обед был домашний и очень вкусный. Родители быстро сумели подружиться. Ехать в Москву Саша решил утром, заночевали в доме Инны.
Люба, Лена и Инна обсуждали, что необходимо купить до свадьбы, где и как будут жить молодые, когда в комнату вошла явно сумасшедшая женщина лет шестидесяти пяти-семидесяти. Лена стала ее уговаривать уйти к себе, а Инна объяснила Любе, что это троюродная сестра ее бабушки, что она немного не в себе, причем с молодости, после смерти сестры. Она одинокая и живет у них, она совсем не агрессивная и даже бывает доброй.
Вдруг старуха взглянула на Любу, кинулась к ней и запричитала.
– Тома, прости меня! Прости, сестренка, я из зависти, черт попутал, прости, Тамара! Я не сберегла твою девочку, у меня денег не было, да и он не разрешил малышку оставить, я ее в церкви положила, отдала. Ходила потом, но ее уже забрали. Не знаю кто. Мне не сказали. Я искала ее, зря, твой муж меня близко к себе не подпустил. Когда меня из тюрьмы выпустили, я ходила к нему, думала найти девочку. Он кричал, что вызовет милицию, что я преступница. А я осталась одна, и без тебя, и без мужа. Я запуталась. Ты за мной пришла? Все такая же красивая, только постарше, а муж твой, я слышала, умер. Царство ему небесное. Где ты была все время, Тамара? Ты дочку-то нашла?
Лена принялась оттягивать старуху, но та сильно сопротивлялась.
– Лена, не трогайте ее, пусть она говорит.
– Что говорит? По ее словам, она сестру убила и новорожденного ребенка зимой в церкви оставила. Она на этом и сошла с ума.
– Я знаю. — Люба подошла к старухе, взяла ее за руку.— Все нормально, Надя, пойдем к тебе в комнату. Ложись спать. Утром мы поговорим. Теперь все хорошо, будь спокойна.
– Ты не сердишься, Тома. Ты стала доброй. Ты нашла девочку?
– Нашла. Надя, ее отец ее нашел.
В комнату вошел Валера.
– Мама, я хотел спросить...
– Это тоже твой сын? У тебя еще сын есть? Как тебя зовут мальчик?
– Корецкий Валерий Александрович. Я не понимаю, мама...
Люба показывала ему, что надо замолчать, но Валера растерялся.
– Видишь, у вас еще сын. А тогда в тюрьме муж твой на меня кричал,- она заплакала.
– Что я сделала с ребенком? Вот так кричал. Потом сказал, что я сука продажная. А ты жива, ты тогда у меня на руках умирала, я тебе глаза закрыла. Ты помнишь. Ты все просила отдать дочь отцу. Крови вокруг столько! Мне страшно было! Я столько крови сразу никогда не видела. А я не отдала девочку твоему мужу, сначала хотела себе оставить, а потом на крыльце в церкви положила. Он мне так сказал, а я любила его, хоть он с тобой мне изменял, я его все равно любила. Мало тебе одного мужа было, так ты и моего хотела, я ненавидела тебя, потому ему помогала, а он меня все равно бросил. Ему ни я, ни ты не нужны были, ему только бумаги Корецкого были нужны и все, а мы с тобой пешки для него разменные. За что мне все это, Тома?! Зачем мне такая жизнь?! Я ведь не живу, я отбываю срок на земле. Кому я нужна? Кто у меня есть? И сколько на мне греха? Но ты пришла, значит, простила. Забери меня, сколько я могу мучиться?