Вечность в смерти (сборник)
Шрифт:
Уэст засмеялся и тоже глубоко вдохнул.
– Воздух чистый, сладкий, чуть влажный. Ты права.
Эми подошла к Саймону, и дальше они двинулись рядом.
– И тишина, – продолжала девушка. – Боже, какая же здесь тишина! Ни гудения проводов, ни шуршания шин, ни музыки из телевизора. Думаю, тишина – это лучшее, что тут есть. – Она внезапно остановилась и спросила, глядя в спину Саймону: – Как ты узнал, где я?
«Какие у него широкие плечи, – мелькнуло в голове Эми, – и как красиво облегает их этот камзол эпохи Регентства».
– Просто спросил у одного из лакеев, где компаньонка леди Анны, и он сказал. Видел, как ты выходила, – ответил Саймон, поворачиваясь
– Хоть что-нибудь здесь можно сохранить в тайне? – с отчаянием спросила она.
Оба обернулись, чтобы посмотреть на все еще виднеющийся за деревьями дом с начинающими появляться в окнах отблесками свечей, а затем пошли дальше.
– До сих пор нам это удавалось, и неплохо, – заметил Саймон.
– Нет, ты только подумай! Уэстморленд такой огромный, но человеку в нем остаться одному нельзя. Везде толпами лакеи, другие слуги… От этого и они, и твои, то есть его, родственники должны чувствовать себя так, словно все время играют на сцене перед зрителями. Со временем это становится у них второй натурой. Как часто человек в такой обстановке может проявить свои истинные чувства и может ли вообще сделать это? Сегодняшний день полностью разрушил все мои романтические фантазии о жизни в эпоху Регентства.
– А что это были за фантазии?
– Ну, мне представлялось, что это мир, в котором леди чинно делают покупки, не спеша пьют чай, а потом решают, какой роман им сегодня почитать на ночь. – Эми на ходу сорвала нарцисс и принялась теребить его. – Но теперь я знаю, что после чая они думают о том, что нужно – хочешь или не хочешь – родить наследника, да так, чтобы не подцепить при этом сифилис от своего собственного благоверного, и если их ребенок не умрет в младенческом возрасте…
– Подожди. Если отбросить мелкие подробности, то же самое происходит и в наше время. – Саймон отобрал у Эми цветок и воткнул его ей в волосы. – Ты видишь мир лишь с одной стороны и с подозрением относишься к нему.
– Как и ты, когда принимал меня за обманщицу.
– Верно. Нам еще многое предстоит узнать друг о друге, ты с этим согласна? Давай будем делиться своими секретами, если ты не против. И в конце концов ты поймешь, что времена меняются, но люди остаются все теми же.
Они подошли к месту, где дорожка раздваивалась, и Саймон кивком указал влево:
– Придется немного пройтись, но это стоит того.
Поворот положил конец их объяснению. Эми была очень рада, что Саймон отнесся к ее мыслям так, как если бы они действительно заслуживали внимания.
Лунный свет заливал обсаженную деревьями дорожку, которая вскоре вывела их на открытый склон холма. Теперь Эми увидела, куда они направляются.
– Смахивает на мемориал Джефферсона [14] .
– Полагаю, что да, – ответил Саймон. – Здесь это называется «садовый павильон».
– О, я читала о них и всегда мечтала увидеть хотя бы один.
Она забежала немного вперед. Саймон замедлил шаги и любовался остановившейся перед ним Эми. Ее точеная фигурка в темно-зеленом платье четко вырисовывалась на фоне белой, залитой молочным лунным светом стены павильона. Легкий ночной ветерок трепал оборку платья и волосы девушки, застывшей со сложенными руками так, словно перед ней был не садовый павильон, а святилище античных богов.
14
Мемориал Томаса Джефферсона (Вашингтон, округ Колумбия) возведен в память автора Декларации независимости, первого государственного секретаря
Саймон желал ее. Ему безумно нравилось в ней буквально все – пытливый, всем интересующийся ум, открытое доброе сердце и, конечно же, роскошное, такое манящее тело. Саймон Уэст часто вспоминал историю любви своих родителей – теперь он понимал, как это могло произойти.
Он подошел и остановился рядом с Эми, любовавшейся игрой лунного света и тени на стене павильона. Затем она повернулась, и Саймон решил сказать ей напрямую все, что думает.
8
– Я не рассказывал тебе, что мой отец сделал матери предложение в первый же вечер их знакомства?
– Правда?
По улыбке Эми Саймон догадался, что она считает это весьма романтичным.
– И что ответила твоя матушка?
– Не это главное, – сказал Саймон, надеясь на то, что не выглядит в эту минуту педагогом, поправляющим ученика. – Просто мой отец с первой минуты понял, что встретил свою единственную на свете.
– Значит, она ответила ему «нет».
– Верно, но теперь, когда отца больше нет, мама часто говорит мне, что очень жалеет о тех двух месяцах, которые они тогда потеряли из-за этого отказа.
Несколько секунд Эми стояла молча, однако ее глаза лучше всяких слов говорили о том, что она думает. Затем девушка улыбнулась:
– На редкость романтичная история. Думаю, так и есть – для того чтобы понять, что ты нашел свою половинку, иногда действительно достаточно одного мгновения. Но согласись, пожалуйста, что это должна быть необычная ситуация, не просто как в песенке: «Парень встретил девушку. Они понравились друг другу. Ля-ля-ля, ля-ля-ля».
Уэст поднялся по ступеням и вошел в единственный зал павильона. Эми последовала за ним. Обернувшись, Саймон увидел, что она задержалась в дверях, чтобы еще раз окинуть взглядом всю картину – залитый мерцающим лунным светом склон холма, покрытую пятнистыми тенями деревьев дорожку, серебряный блеск реки вдали.
– Ты права, – сказал он. – Ситуация должна быть необычной. В таком странном положении я до этого оказывался, пожалуй, лишь однажды, когда притормозил возле места, где шла фотосъемка для рекламы магазина «Секрет Виктории» – ну, знаешь, дамское белье и все такое прочее. Это было в середине зимы. И тут одна из моделей – в роскошной шубе поверх трусиков и лифчика – запрыгивает на ходу ко мне в машину и просит включить обогреватель на полную мощность.
– Ужас!
Эми оторвалась от лунного пейзажа и переключила все свое внимание на Саймона. Сначала она состроила гримасу, а затем не выдержала и расхохоталась. До чего же ему нравился этот смех!
– И что ты думаешь? Я взял пример со своего отца и тут же сделал ей предложение. Не сработало. Я усвоил этот урок и теперь жду, пока срок нашего с тобой знакомства будет насчитывать хотя бы сутки.
– Ты шутишь?
– Не шучу. Разве у тебя самой остались хоть какие-то сомнения после нашего первого поцелуя?
– Если и да, то очень и очень небольшие, – с этими словами Эми обвила руками его шею.
Саймон всегда думал, что любовь делает людей слепыми, и мужчина перестает видеть кого-либо, кроме своей возлюбленной. Но он никогда и не предполагал, что это настолько всепоглощающее чувство. Сейчас, ощущая ее прижавшееся к нему тело, раскрытые навстречу ему губы, он не мог думать ни о чем и ни о ком, кроме Эми Стивенс. Для него не существовало других женщин, других чувств, другой любви – Эми и только Эми была краеугольным камнем его мира.