Вечность
Шрифт:
Деймен хохочет.
— Не смеши! Вампиров не бывает.
— Я знаю, что я видела, — упрямо повторяю я, снова вызывая в памяти кровь, Хейвен, странную и жуткую комнату, ведь Деймен тоже увидит все в моих мыслях. Вот пусть и попробует объяснить свою дружбу с Марией-Антуанеттой, Пикассо, Ван Гогом, Эмили Бронте и Вильямом Шекспиром, когда между ними — целые столетия.
Он качает головой.
— Ну, если уж на то пошло, мы были добрыми друзьями с Леонардо да Винчи, Боттичелли, Фрэнсисом Бэконом, Альбертом Эйнштейном, а также с Джоном, Полом, Джорджем и
Я стою перед ним, едва дыша, и ничего не могу понять. Деймен протягивает ко мне руку, однако у меня хватает ума отскочить.
— Эвер, я не вампир. Я бессмертный.
— Вампир, бессмертный — один черт!
Я уже вся киплю. Глупость какая — спорить из-за названия.
— О, в данном случае из-за названия стоит поспорить! Тут большая разница. Видишь ли, вампиры — выдуманные существа, они живут только в книжках, фильмах и в воспаленном воображении некоторых людей… вроде тебя. — Он улыбается. — А я — бессмертный. Я брожу по земле уже много сотен лет. Хотя, в отличие от фантазии, которую ты выстроила у себя в голове, мое бессмертие не требует питья крови, человеческих жертвоприношений и прочих неаппетитных ритуалов, какие ты себе напридумывала.
Я прищуриваюсь, вдруг вспомнив гот странный красный напиток. Не связано ли с этим его долголетие? Может, у него какой-нибудь там сок бессмертия, мало ли.
— Сок бессмертия — отлично! — смеется Деймен. — Какой простор для рекламы!
Я не смеюсь в ответ, и лицо Деймена смягчается.
— Эвер, прошу тебя, не надо меня бояться! Я не страшный и не злой и никогда ничего плохого тебе не сделаю. Я просто я очень долго живу на свете. Может быть, слишком долго, кто знает? Но я не плохой человек. Всего лишь бессмертный. И я боюсь…
Он протягивает ко мне руку, а я отступаю назад на подгибающихся ногах. Ничего не хочу больше слышать!
— Ты все врешь! — яростно шепчу я. — Безумие какое-то! Ты сумасшедший!
Он качает головой, глядя на меня с бесконечной печалью. Потом делает шаг ко мне и говорит:
— Помнишь, как ты меня впервые увидела? Вот здесь, на этой самой автостоянке? И как только наши взгляды встретились, тебе показалось, что ты узнала меня? И в другой раз, когда ты упала в обморок — ты открыла глаза и увидела меня, и почти вспомнила, а потом снова потеряла нить?
Я смотрю на него, оцепенев, и прекрасно знаю, что он сейчас скажет, но отказываюсь этому верить.
— Нет! — бормочу я, пятясь назад.
Голова идет кругом, колени подгибаются, и я с трудом удерживаю равновесие.
— Это я нашел тебя тогда, в лесу. Я вернул тебя обратно!
Я качаю головой, слезы застилают взгляд. Нет!!!
— Глаза, которые ты увидела, когда… когда вернулась… Это были мои глаза, Эвер! Я был там, рядом с тобой. Я вернул тебя. Я тебя спас! Ты помнишь, я знаю. Я вижу твои мысли.
— Не-е-ет! — кричу я, зажимая ладонями уши и зажмурив глаза. — Прекрати сейчас же! Замолчи!
— Эвер… — Его голос настойчиво вторгается
Пошатнувшись, оседаю на землю, уткнувшись лицом в колени. Меня раздирают отчаянные, сотрясающие все тело рыдания.
— Зачем ты сунулся?! Какое у тебя право вмешиваться? Из-за тебя я теперь живу ненормальным уродом! Из-за тебя застряла здесь, в этом ужасе! Почему ты не оставил меня в покое, почему не дал умереть?!
— Я не мог еще раз тебя потерять, — шепчет он, падая рядом со мной на колени. — Просто не мог! Я не мог потерять тебя снова!
Я поднимаю на него глаза. Понятия не имею, о чем он говорит, и только надеюсь, что он не станет ничего объяснять. Я и так уже услышала больше, чем могу выдержать. Хочу, чтобы все это прекратилось!
Деймен качает головой. На его лице — маска боли.
— Эвер, пожалуйста, не надо так думать, прошу тебя…
— Значит, тебе просто причуда такая пришла — вернуть меня обратно, а моя семья пусть погибает? — Горе уходит, его сменяет ослепляющая злоба. — Зачем, зачем ты это сделал? Если ты говоришь правду, если ты такой всесильный, что умеешь воскрешать мертвых, почему ты их тогда не спас? Почему только меня?!
Он отшатывается от моего ненавидящего взгляда. Закрывает глаза и говорит:
— Я не всесилен. Было слишком поздно, они уже ушли дальше. А ты… ты медлила уходить. И я подумал — ты хочешь остаться.
Я прислоняюсь к машине и, зажмурившись, хватаю ртом воздух. Значит, действительно я во всем виновата. Я тянула время, бродила по дурацкому лугу, разглядывала дрожащие цветочки и пульсирующие деревья… Они ушли дальше, а я попалась на его приманку…
Он бросает на меня быстрый взгляд и сразу отводит глаза.
Что же это такое — раз в жизни я разозлилась настолько, что способна убить человека, так надо же было случиться, что именно этот человек — бессмертный!
— Уйди! — говорю я наконец.
Срываю с запястья браслет-подкову, украшенный кусочками хрусталя, и швыряю Деймену в лицо. Я хочу забыть о нем, забыть обо всем.
— Уходи… Никогда больше не хочу тебя видеть!
— Эвер, прошу тебя, не говори так, если ты на самом деле этого не думаешь!
В его голосе — мольба, печаль и беспомощность.
Прячу лицо в ладони. Я слишком устала, чтобы плакать, слишком потрясена, чтобы говорить. Зная, что он читает мои мысли, я закрываю глаза и думаю: «Ты сказал, что никогда не причинишь мне вреда, а сам что сделал? Ты все испортил, все погубил, ради чего? Чтобы я могла жить в полном одиночестве? Всю оставшуюся жизнь провести ненормальным уродом? Ненавижу, я тебя ненавижу за то, что ты со мной сделал. Ненавижу, потому что ты эгоист! Никогда, никогда не хочу тебя больше видеть!»
Так я и стою возле машины, уткнувшись лицом в ладони и раскачиваясь взад-вперед, а слова текут в моем сознании, бесконечно повторяясь: «Хочу быть нормальной, снова быть нормальной, больше ничего не хочу. Уходи, оставь меня в покое! Потому что я тебя ненавижу… я тебя ненавижу… я тебя ненавижу…»