Вечность
Шрифт:
Но я не знала, что делать.
76
ГРЕЙС
Я взяла у Кенига телефон и позвонила Изабел.
Мы с Сэмом и Кенигом уже час бродили по кустам, подсчитывая волчьи тела, а Сэм пытался опознать их. Убитых было семеро, в том числе Бек. Ни Шелби, ни Коула мы пока не нашли.
Сэм отошел на несколько шагов и отвернулся к лесу, сцепив руки за головой. Как всегда, в этом жесте было столько от Сэма и одновременно от Бека. Не помню, говорила ли я ему когда-нибудь
— Изабел, — произнесла я в трубку.
Изабел только вздохнула.
— Я знаю. Как ты там?
Голос у нее был странный. Я подумала, что она, наверное, плакала.
— А, как обычно. Я под домашним арестом до конца жизни, то есть до следующей недели, а потом они меня убьют. Сейчас я у себя в комнате, потому что не могу больше орать.
Вот, значит, почему у нее такой голос.
— Я очень тебе сочувствую, — сказала я.
— Не стоит. Я слегка опоздала?
— Не казни себя, Изабел. Я знаю, что тебе этого хочется, но ты не должна была ничего делать для волков, и вообще, ты ведь все-таки приехала.
Она долго молчала, и я уже начала думать, что она не поверила в мою искренность.
— Меня отправляют в Калифорнию, пока они здесь не продадут дом, — сказала она наконец.
— Что?!
Я ахнула так громко, что Сэм обернулся ко мне и нахмурился.
— Что слышала, — бесцветным голосом произнесла Изабел. — Я сдаю выпускные экзамены, собираю манатки — и на самолет. Изабел Калперер. Таков будет ее бесславный конец. Назад в Калифорнию с поджатым хвостом. Думаешь, я слабачка, что не сбежала?
Теперь настал мой черед вздыхать.
— Я думаю, если ты можешь сохранить отношения с родителями, лучше это сделать. Они любят тебя, даже если твой отец придурок. Это не значит, что я хочу, чтобы ты уехала. — Изабел в Калифорнии? — У меня в голове это не укладывается. Они точно не передумают?
Она засопела. Ну вот, новая рана.
— Скажи ей спасибо, — попросил Сэм.
— Сэм просит сказать тебе спасибо.
Изабел засмеялась. «Ха. Ха. Ха».
— За то, что уезжаю в другой штат?
— За то, что спасла нам жизнь.
Какое-то время она молчала. Откуда-то со стороны озера послышался крик гагары. Если бы я не знала, что была здесь сегодня утром, то не вспомнила бы этого. Глазами волчицы все здесь выглядело совершенно по-иному.
— Не всем, — произнесла Изабел.
Я не знала, что на это ответить, ведь это была правда. На самом деле она была в этом не виновата, но я не могла утешать ее. Поэтому сказала лишь:
— Мы в поле. Где был Коул… э-э… где его…
— Там у дороги насыпь, — перебила она меня. — Там должны были остаться следы моих колес. Он был в нескольких ярдах от того места. Мне нужно идти. Мне нужно…
Звук отключился.
Я вздохнула и, захлопнув телефон, передала информацию. Все вместе
Наверное, надо было ее пожалеть, но я могла думать лишь о том, что это из-за нее погиб Коул.
— Наконец-то ее больше нет, — тихо произнес Сэм. — Она умерла волчицей. Думаю, это ее порадовало бы.
Трава повсюду вокруг Шелби была забрызгана, запятнана и залита кровью. Я не знала, где умер Коул. Может, это его кровь? Сэм смотрел на нее, и кадык у него подергивался. Должно быть, под оболочкой злобного чудовища он видел в ней что-то еще. Я при всем желании не могла ничего увидеть.
Кениг пробормотал, что ему нужно позвонить, и отошел в сторону, оставив нас наедине.
Я коснулась руки Сэма. Вокруг того места, где он стоял, было столько крови, что, казалось, он и сам тоже ранен.
— Ты как? Держишься?
Он потер ладонями плечи; солнце садилось, и опять стало холодно.
— Мне не было противно, Грейс.
Дальше он мог не пояснять. Я до сих пор помнила тот восторг, который охватил меня при виде его, направляющегося ко мне в волчьем обличье, пусть даже моя память и не могла сохранить его имени. Я помнила, как мы обменивались с ним образами, пока вели стаю. Они все доверяли ему в точности так же, как и я.
— Это потому, что у тебя все получалось. Он покачал головой.
— Просто я знал, что это не навсегда.
Я коснулась его волос, и он наклонил голову, чтобы поцеловать меня, молчаливый, как тайна. Я прильнула к нему, и мы долго стояли вдвоем, надежно укрытые от холода.
Несколько долгих минут спустя Сэм отступил от меня и посмотрел в сторону леса. Он как будто прислушивался, но, разумеется, в Пограничном лесу теперь не мог выть ни один волк.
— Это было одно из последних стихотворений, которые Ульрик заставил меня выучить, — сказал он.
endlich entschloss sich niemand und niemand klopfte und niemand sprang auf und niemand offnete und da stand niemand und niemand trat ein und niemand sprach: willkomm und niemand antwortete: endlich.— Что это значит? — поинтересовалась я.