Вечные 1. Хранитель
Шрифт:
Действительно, в крайне необычных обстоятельствах я оказался, мне ни разу не приходилось таскать планктонов. Ну и не часто я с ними сталкивался, потому что обитали они в основном в офисных зданиях, в которых особо нечего добывать. Именно поэтому их так и назвали – в честь работников опенспейсов и кулеров. В жилых домах и квартирах встретить этих тварей было почти нереально.
Дотащив до края сначала один трупак, потом другой, столкнул их вниз. Тела со свистом пролетели все шестнадцать этажей и с сочным хлопком впечатались в крышу торгового центра
Посмотрел на юг. На мост у самой станции с множеством раздербаненных авто… Единственный путь, по которому можно попасть в ЭлектроСоюз из другой части метротрама не делая многокилометровый крюк. И то, этот мост уже лет пять держится на соплях, что будет когда и он рухнет в реку, даже думать не хочется.
Кстати, да, в нашем метро когда-то ходили именно трамваи, а не поезда. Помню, как в мирные времена это шокировало всех туристов. Заходишь в привычную подземку, а из туннеля выезжает старый чешский трамвай! Один из таких до сих пор наполовину висит на обломке метромоста с другой стороны.
Перевёл взгляд на останки еще одного торгового центра. «Ворошиловский», кажется, назывался в мирное время… Ведь сейчас он больше известен как главный символ главного торгового содружества: Торговый Город. Именно этот торговый центр сделал имя и в общем-то всю суть существования этим ребятам.
С одной стороны – практически лучшее место для торгово-рыночных отношений и досуга. Та же «Профсоюзная», будучи столицей содружества – это просто мир роскоши, чистоты и комфорта. С другой – максимально злачный мир разврата и полного отсутствия каких-либо ограничений. Если у тебя есть батарейки в Торговом Городе, то считай, что купить и продать ты там можешь всё, что угодно. Поэтому у репутации этого содружества всегда две стороны.
Прогнав дурные мысли, посмотрел на Волгу. Она, забрав сотни тысяч душ, даже спустя двадцать лет так и не вернулась в свои берега. Я хорошо помнил, как в разговорах впервые зазвучали слова «ядерная катастрофа» и как быстро два этих слова сократились до одного…
Катастрофа.
Впрочем, не зря. Радиоактивный фон, конечно, зашкаливал, но не так сильно, как в Москве или Питере. Да, без защиты на поверхности можно было находиться не дольше пары часов, но многие считали, что заряд специально подбирали так, чтобы основной разрушительной силой стала вода.
Вдали, на изгибе реки, туманные болота поглотили районы, которые когда-то были Кировским и Красноармейским. Я снял со спины арбалет, взглянул через прицел на эту сторону. Ничего не изменилось: болота начинались в Кировском и погружались в густой туман.
Песня закончилась.
Смеркалось. Всё, довольно урбанистики.
Вернулся в будку радиомачты, вытащил кассету и перевел приемник на военную частоту, на которой он должен был находиться. Уже собрался закрыть засов, когда заметил уже рассевающийся
– Очень интересно. Может, это какой-то сигнал?
От вояк уже полгода не было никаких вестей. Дрезины не приезжают, радиосвязь пропала. Мы, конечно, регулярно держим включенной их частоту, (именно поэтому я и полез чинить радиомачту) но в целом не особо спешили ехать проверять, что там у них. Нам своих забот хватает. И если у самой величественной организации случилось что-то серьезное, вряд ли им поможем мы, жители метро, которых в десятки раз меньше, чем Калашей в оружейках Альянса.
Открыл будку и снова включил приемник. Нет, в эфире тишина, никаких объявлений.
– Может быть, горит не там? – поразмышлял вслух я. – А что тогда горит? За пределами северного блокпоста ЭлектроСоюза у «Европы» других людей нет и поджигать что-либо некому.
Переключился на внутреннюю частоту и вставил рацию:
– Сократ, прием.
– Да, Сэм, —отозвался начальник «Площади Ленина».
– Сегодня был какой-то сигнал от военных?
– С барахлящей мачтой то? Если и был, я точно не слышал.
А ну да, об этом я не подумал.
– А что такое? – забеспокоился Сократ.
– Да так… шум какой-то услышал с той стороны, – решил соврать я. – Ладно, я спускаюсь.
– Вернешься, заглядывай за оплатой.
– Да нет, не нужно, я так от души. Конец связи.
Настроил приемник в штатный режим, забрал рацию и закрыл будку. Что же, если даже там что-то и произошло, что именно, видимо, мы никогда не узнаем. Или узнаем, но значительно позже.
Перед тем как спуститься по тросу, глянул вниз.
– Зараза! – выругался я, заметив, что Сфинкс уже вылез на крышу «Пирамиды».
С этой громадной тварью размером с самосвал лучше не связываться. Она умеет регенерировать любые органы и имеет четыре сердца, и бронированную шкуру, которую не пробить никаким ручным калибром. Один парень как-то пытался, даже целую команду набрал таких же дельцов. Все считали себя крутыми бойцами, которые способны очистить территорию вокруг «Пионерской». Правда, в итоге, из того рейда, разумеется, никто не вернулся. А обрывки снаряжения команды и переломанные стволы потом год находили по всей округе.
– Ох, Олег… какой же ты был самоуверенный, – пробормотал я, и перекинул трос на другую сторону здания, чтобы не пересечься с мутантом внизу. Если я буду осторожен, он меня не заметит.
Кстати, Сфинксом это существо назвали не только потому, что он обитал в «Пирамиде», а еще потому, что он был весьма похож на своего собрата из древнеегипетской мифологии. Огромная перекачанная тварь, чем-то отдаленно напоминающая не то пантеру, не то медведя, с огромными крыльями вдоль всего корпуса. Правда, никто ни разу не видел, чтобы Сфинкс использовал эти крылья по назначению, и даже ходили споры, умеет ли он вообще летать, или это все странный рудимент радиоактивной эволюции.