Вечный бой
Шрифт:
Шатров ушел от командира роты в некоторой растерянности. Его поразил не столько рассказ о Колено, сколько сам Зайнуллин. Прежде он представлялся прямолинейным, грубым и недалеким солдафоном, который не считается ни с усталостью людей, ни с их настроением, ни с какими-либо переживаниями и знает в службе одно - "давай-давай!" и "не рассуждать!".
Сегодня с Шатровым разговаривал другой Зайнуллин: умный, осторожный, гибкий. Конечно, он так не за последнее время изменился... Видимо, Алексею только
В работе с рядовым Колено лейтенанту очень помогли советы командира роты.
В беседах с Колено Шатров прежде всего старался заинтересовать солдата рассказами о многогранности жизни, обширности земных просторов, о природе. Колено воспринимал беседы командира довольно живо, с явным интересом, часто рассказ лейтенанта был для него настоящим открытием.
– Скажи, пожалуйста! Ну ежели в том пароходе десять этажей, почему ж они в воду не уходят?
– Не на земле ведь стоят, - рассуждал он, когда Шатров по какому-то поводу рассказал о Черном море и дизель-электроходе "Россия".
Шатров втайне уже торжествовал победу. Оказывается, можно и без скучного пережевывания прописных истин пробудить в человеке интерес. Колено заметно активизировался на занятиях, стал более внимательным.
Но однажды, придя в солдатскую чайную за сигаретами, Шатров случайно услышал такие слова, что у него уши загорелись от стыда.
Колено сидел с товарищами за столиком. Перед ними стояла раскрытая банка рыбных консервов, лежали кубики плавленого сыра в металлической бумаге и пачка печенья в цветистой обертке. Колено рассуждал:
– Жизнь, она что? Она интересная! Вот отслужу я в армии и подамся сначала, скажем, на...
– Колено прочитал этикетку на консервах и добавил: На Курилы. Поступлю на рыбозавод. Поем икры, крабов всяких. А потом перееду... вот устроюсь хотя бы на Ставропольский молочный комбинат, солдат показал пальцем на этикетку сыра.
– Молочка попью, сливками побалуюсь, сырку пожую. Ну а после можно и в Ригу...
– Колено щелкнул по красивой пачке печенья.
– На комбинат "Лайма", шоколаду отведаю, конфеточкой закушу!
Солдаты смеялись:
– Ну и Колено, до чего додумался!
– Не смейтесь, взаправду поеду. Мне ведь больших должностей не надо. Я чернорабочим. Чернорабочие везде требуются.
4
В субботу на чай прибыли все молодые офицеры. Пришел и Шатров. У него, как и у других, был пригласительный билет, напечатанный на хорошей глянцевой бумаге: "Уважаемый Алексей Иванович, приглашаю Вас на чашку чаю. Приходите в субботу к 7 часам вечера в читальный зал библиотеки. М. Кандыбин".
Алексею никогда не доводилось бывать на подобного рода "чаях", он не слышал, чтобы такое устраивали где-либо в других частях. Если бы не этот необычный билет, Шатров не пошел
Прежде чем войти, Шатров отодвинул портьеру и заглянул в зал. Ярко-белая скатерть сияла на огромном, овальной формы, столе, сверкали подстаканники, пестрели конфеты, печенье.
"Интересно, - подумал Шатров, - это неспроста, тут какая-то скрыта затея. И стол! Хм... За круглым столом..."
Шатров, конечно, не знал, что овальный стол - без разделения на руководителей и аудиторию сделан по предложению Ваганова. Белую, тщательно отутюженную скатерть принес из дому Ячменев. Он вчера весь вечер надоедал Клавдии Сергеевне, которая и без него знала, что нужно делать:
– Ты накрахмаль ее, Клаша. Скатерть обязательно должна хрустеть. И чтоб ни единой складочки.
Красивые восточные чайники для заварки собрали в домах, где жили семейные офицеры. Около каждого стакана лежал небольшой блокнотик. На окнах висели легкие занавески салатного цвета. Пол вымыли, в комнате было прохладно. Даже люстру под потолком тщательно протерли и надраили до лунного сияния.
Лейтенанты входили в зал несмело, но глаза их поблескивали любопытством. Ваганов, Ланев и Савицкий появились в зале одновременно.
– Ух ты!
– восхищенно воскликнул Гриша Ланев.
– Хоть совещание министров иностранных дел проводи!
– И, обращаясь к Савицкому, добавил: Посмотри, под столом коньяку нет?
Ваганов повел бровью, и Ланев виновато улыбнулся:
– Я в смысле к чаю. Дипломаты всегда пьют чай с коньяком или с лимоном.
– Бывал на приемах?
– спросил Ваганов.
– Нет. Об этом все знают. Так принято. Сидят, ложечками помешивают, улыбаются, говорят приятные вещи - пардон, мерси, и каждый гнет свою линию, аж кости под фраком трещат. Без коньяка в таком напряжении никак нельзя. Коньяк тонус поддерживает.
Ваганов усмехнулся:
– Оригинал ты, Гриша.
Ланев теперь не отставал от Захара ни на шаг. Он даже не взглянул в сторону своего прежнего владыки - Берга, который тоже пришел на чай и беседовал сейчас с офицерами у окна, как обычно независимо задирая голову.
Полковник Кандыбин, замполит Ячменев и майор Вахрамеев пришли торжественные, до глянца выбритые, надушенные.
– Садитесь, товарищи офицеры!
– пригласил Кандыбин.
– Принесите, пожалуйста, чайку.
Появились горячие, фыркающие паром большие солдатские чайники. Ячменев тихо сказал:
– Надо бы самовары зеркальные.
– Разбогатеем - заведем, - отозвался Кандыбин.
Ланев потянулся к уху Ваганова, зашептал:
– Я видел в одном американском фильме, как русские офицеры водку из самоваров дуют...