Вечный человек
Шрифт:
Назимов подумал: «Значит, Кимов приходил». Поцелуйкин опять начал что-то плести, но Назимов прервал его:
— Послушайте, я очень устал. Вы бы оставили меня, не беспокоили.
— Хорошо, хорошо! — Поцелуйкин вскочил с места, засуетился. — Теперь уж я тут не нужен. Слава богу, открыл глаза. Скорее поправляйся. Ты крепкий, недолго пролежишь. — Поцелуйкин оглянулся по сторонам и, понизив голос, сказал: — Я ведь тут по поручению… Знаешь, кто прислал меня? Сабир! Сам-то он прийти не может,
Болтовня Поцелуйкина озадачила Назимова. Вечером, дождавшись Отто, Назимов спросил: — Я сильно бредил? Громко? Отто улыбнулся;
— Всяко было. Как в огне горел.
— А этот… Поцелуйкин часто приходил ко мне?
— Санитар? Приходил. А что?..
— Гм!.. — Назимов закусил губу.
— Ладно, не расстраивайтесь, — успокаивал Отто. — Вам вредно волноваться. Еще успеете подумать обо всем.
На следующий день вечером Поцелуйкин опять заявился.
— Думаю, дай-ка схожу проведаю, как до чувствуешь себя, что поделываешь. Ведь один среди чужих. А тут этот староста ваш не пускает в барак, — тараторил Поцелуйкин, беспокойно озираясь по сторонам. — Только когда он ушел, я и проскочил… Есть же такие вредные люди на свете. Сразу видно, что не наш брат русский… — Он подсел к Назимову. — О-о! Ты сегодня совсем молодцом! Вот что значит человек с крепким нутром! Никакой хвори не поддается. Слава богу, теперь-то уж всякому видно: на поправку пошел.
— Вы бы, Поцелуйкин, не шлялись тут, не поминали бога. Он тут ни при чем, да я и неверующий, — нахмурив брови, проговорил Назимов.
Поцелуйкин сделал вид, что не замечает холодности Назимова.
— Если нехристианскому богу веришь, так мусульманскому. Человек не может без веры жить. Какого-нибудь бога все равно выдумывает себе. Опять же мусульмане…
— При чем здесь мусульмане? — насторожился Назимов.
— А всё при том, — блудливо улыбнулся Поцелуйкин. — Имя ты себе любое можешь прицепить — хоть русское, хоть татарское…
— Ошибаешься! — возразил Назимов, начиная понимать, к чему тот клонит.
— Ошибаюсь?.. Хи-хи… — Поцелуйкин даже ткнул пальцем в грудь Назимова. — Ты говоришь — ошибаюсь?..
— Над чем вы смеетесь, точно идиот? — закричал Назимов, выйдя из себя. Он длинно, помянув до седьмого колена всех родственников Поцелуйкина, выругался.
— Вон ты как! — изумленно расширил глаза Поцелуйкин. — Оказывается, умеешь ругаться не хуже рязанского мужика. — Однако того… не хорошо тебе — чаду, воспринявшему обрезание!.. Своими глазами в баке видел.
— Что-о?! — Назимов сжал кулаки, попробовал
— Уймись, уймись, — замахал Поцелуйкин руками — Надо же понимать шутки. Если в этой преисподней и шутить перестанешь, останется только с ума спятить от тоски… Я, братец, иной раз люблю этак поперчить, посолить…
В дверях показался Отто. Сейчас же Поцелуйкин исчез, точно его волной смыло.
Что за человек этот Поцелуйкин? Что ему нужно? Отто не может ответить на эти вопросы. Он только покачивает головой и неопределенно причмокивает.
Когда Назимов немного окреп, он сейчас же направился в восьмой блок. У окна, как и раньше, неизменно торчал долговязый мальчишка. Он с улыбкой в глазах встретил Назимова и кивнул на отгороженный угол, где обитал Задонов.
Николай сорвался с места и так крепко обнял Баки, что у того хрустнули ребра.
— Наконец-то! — воскликнул он. — Я готов был волосы на себе рвать…
— Вижу, вижу — ни клочка не осталось, — с насмешкой и упреком ответил Назимов.
— Не говори пустое! Мне было категорически запрещено заходить к тебе.
— Да?.. — Назимов задумался. — Знаешь, оказывается, пока я болел, ко мне то и дело приходил Поцелуйкин… Он знает, что я не русский.
— И, стало быть, готов выдать? — Губы Задонова возмущенно вытянулись. — Вот гад!
— Да я и не принимал его за порядочного человека. Но ко мне заходил также и Кимов.
— Да, да! Он бывал у тебя. Потом и ему запретили.
— Почему?
— Не знаю, Борис. Товарищам виднее.
— Хорошо. У тебя как тут?.. Надеюсь спокойно?
— Абсолютно.
— Тогда выкладывай, что нового?
Задонов сообщил, что в двадцать пятом блоке он подобрал трех отличных парней. Все трое — советские офицеры.
— Фамилии? Задонов назвал.
— Теперь расскажи о каждом в отдельности. Задонов обстоятельно характеризовал каждого.
Баки молчал, что-то прикидывал в уме. Потом с видом человека, принявшего твердое решение, вскинул голову.
— Что ж, неплохо. Но пока не поручай им никакого задания. Проверим хорошенько. А сейчас — до свиданья Мне нужно побывать в тридцатом бараке.
Но в тот день Назимов не смог осуществить свое намерение. Только он вышел на воздух, как ему стало худо: голова закружилась, к горлу подступила тошнота. Он еле добрался до своего барака.
Кимов явился сам.
В бараке было слишком много людей. Нельзя доверяться. Назимов обхватил руками живот, сделал гримасу, давая понять, куда следует идти.
Туалетная комната в этот час была пуста.
— Рассказывай! — предложил Баки. Оказывается, Кимов тоже подобрал трех товарищей.