Вечный Герой (сборник)
Шрифт:
— Что ж, если это так, то мы лучше умрем от ваших колдовских штучек. Но мы умрем — сражаясь! — заявила Иолинда.
Я устал убеждать ее.
— Что ж, тогда давай с этим кончать, — сказал я.
Иолинда погнала коня прочь от города, и маршалы ее отправились готовить свои войска к новому штурму.
Я не видел, как погибла Иолинда. В тот день их погибло так много.
Они пошли на приступ, и мы их ждали. Они оказались беспомощны против нашего оружия. Сгустки чудовищного огня, вырывавшиеся из жерл пушек, сметали ряды людей с лица земли. Стреляя в них, все
Мы поступили именно так, как они и предсказывали. Мы уничтожили их всех до единого.
Мне было так жаль их, когда они шли и шли на приступ: то поистине были сливки Человечества.
Потребовался час, чтобы уничтожить миллион воинов.
Один час.
Когда побоище было закончено, я преисполнился странным чувством, которое и тогда не мог описать и теперь классифицировать тоже не могу. То была некая смесь скорби, облегчения и триумфа. Я оплакивал Иолинду. Она была где-то там, в этой груде дымящихся костей и почерневшей плоти, превратившаяся в кусок пушечного мяса, утратившая всю свою красоту в один миг — как и жизнь, впрочем. «Что ж, хотя бы смерть ее была мгновенной, и это уже хорошо», — подумал я.
И именно тогда я принял окончательное решение. Хотя могу ли я с уверенностью сказать, что вообще принимал его? Разве я не для этого предназначался Судьбой?
А может быть, это было тем самым тяжким преступлением, о котором я говорил ранее? Может быть, именно такое преступление и повергло меня на тот путь, который я должен был пройти теперь?
Был ли я прав?
Несмотря на то что Арджав все время противился этому, я отдал приказ вывести боевые машины за крепостные стены Лус Птокаи и, усевшись в одну из них, повел их в бой.
И вот что я сделал дальше.
За два месяца до этого именно я возглавил завоевание городов Мернадина людьми. Теперь я отвоевывал их назад уже от имени элдренов.
Страшными были эти бои: я уничтожал людей — всех до единого, — если они там еще оставались.
Через неделю мы уже были в Панафаале, где стояли на якорях их корабли.
Я уничтожил и эти корабли, и их команды — вместе с семьями, женами и детьми. Пощады не было никому.
А потом, поскольку могучие боевые машины по большей части оказались амфибиями, я повел свои войска через море к Двум Континентам, хотя Арджав и Эрмизад за мной не последовали.
И пали их города — Нунос со своими чудными, украшенными самоцветами башнями, Таркар; дивные городки плодородных сельскохозяйственных долин — Сталако, Калодемия, Мурос, Нинадун. Были дотла сожжены Ведьма, Шилааль, Синан и многие другие. Города людей были стерты с лица Земли за несколько часов.
В Некранале, окутанной нежной дымкой столице Двух Континентов, возвышающейся на горе, было пять миллионов жителей, и все они умерли, а от самого города осталась лишь обугленная дымящаяся гора.
Но я действовал методично. Были уничтожены не только крупные города, но и деревни и даже отдельные фермы.
Я обнаружил, что
Я уничтожил леса, где они могли бы спастись от меня. Я стер с поверхности земли даже скалы, под которые они могли бы заползти.
Я бы, без сомнения, уничтожил каждую травинку, если б Арджав не примчался с того берега моря и не остановил меня.
Он был в ужасе от того, что я сотворил. Он умолял меня остановиться.
Я остановился.
Больше убивать было некого.
Мы вместе отправились назад, к побережью, на какое-то время задержавшись у дымящихся развалин, которые некогда назывались Некраналом.
— И ты сделал это из-за гнева одной женщины и любви другой? — воскликнул Арджав.
Я пожал плечами:
— Не знаю. Наверное, я сделал это ради того единственного варианта мира, который был возможен. Я слишком хорошо знаю людей — свою собственную расу. Эту Землю без конца сотрясали бы войны, подобные той. Мне пришлось выбирать, кто более достоин продолжать жить. Если бы они уничтожили элдренов, то, как ты и сам понимаешь, вскоре начали бы воевать друг с другом. И войны эти были бы совершенно бессмысленными. Они дрались бы из-за власти над себе подобными, из-за нескольких акров земли, из-за обладания женщиной, которая знать их не желает…
— Ты говоришь о них так, словно они еще живы, — тихо заметил Арджав. — Ты, Эрекозе, видно, до сих пор еще не осознал содеянного тобой.
— Но дело-то сделано, — вздохнул я.
— Да, — прошептал он. И сжал мою руку. — Пойдем, друг мой. Нам пора обратно, в Мернадин. Пусть вся эта мерзость останется здесь — там тебя ждет Эрмизад.
У меня даже чувств никаких не проснулось при этих словах: эмоции умерли во мне, я был пуст. И тупо последовал за Арджавом к берегу реки. Воды ее еле текли: они были завалены грудами черной сажи.
— Я думаю, что поступил правильно, — проговорил я. — То была даже не моя воля — ты ведь знаешь это — но воля кого-то свыше. Мне кажется, я именно для исполнения ее и был вызван в этот мир. Существуют такие силы, природы которых, мне кажется, мы не узнаем и не постигнем никогда. Они могут лишь являться нам во сне. Мне думается, что не Ригенос позвал меня сюда — нет, то была куда более могущественная воля. Но чья? Ригенос, как и я сам, был всего лишь марионеткой, инструментом, орудием. Нас обоих просто использовали. И судьбой была уже предрешена гибель Человечества на этой планете.
— Да, лучше, если ты будешь представлять себе это именно так, — сказал Арджав. — А теперь поехали домой.
Эпилог
Теперь шрамы страшных разрушений стали менее заметны, и хроника моя подходит к концу.
Я вернулся в Лус Птокаи, женился на Эрмизад, обрел, благодаря элдренам, знание вечного бессмертия и года два провел в размышлениях, пока разум мой не очистился.
Теперь я мыслю ясно. Я не испытываю вины за то, что совершил. Теперь я более, чем когда-либо, уверен, что это было не мое решение.