Вечный лес
Шрифт:
– Клянусь пупом Матери Земли! – воскликнула Хлоя.—
– Это еще кто такие?
– Мои любимицы, – ответила я. – Спокойные, послушные и очень ласковые. Сейчас я покажу их вам.
Они обменялись взглядами, будто говоря: «Мы, конечно, будем начеку, но пока, вроде, ничего страшного нет», и позволили мне, хоть и не очень охотно, набросить им на шеи стригов.
Тихон хмыкнул и расслабил живот:
– Щекотно.
Если бы он не был так похож на овцу, я, может, простила бы ему даже выкатившееся брюшко, в конце концов, я сама тоже не девочка и талия у меня давно уже не осиная.
– Как кусочек меха, – заметила жена, внимательно изучавшая свое отражение в стенке
Тихон зевнул.
– Слишком много работает, – заметила Хлоя. – Уж не мальчик. Тихон! Отдай тюфяк ей.
Но Тихон, растянувшись на своей соломенной постели, уже захрапел.
Она пожала плечами:
– Много трудится. Крепко спит. Ну, ничего. Зато языком не болтает.
Дело шло к задушевным беседам. Наверняка мне придется обсуждать с ней городские моды и придворные сплетни. Припомнив свои кносские впечатления и рассказы Эака, я готова была отвечать на самые разные вопросы, вплоть до ложных слухов о неблагоразумном поведении царя и жены эмиссара египетского фараона.
Неожиданно Хлоя показала на мою грудь и спросила:
– Красишь соски?
– Да, всегда. Нам ведь никто не запрещал улучшать природу. Ненакрашенный сосок – как зеленое яблоко. Неаппетитно.
– Чем ты это делаешь?
– Кармином.
– Слишком дорого для меня.
– А ты не пробовала овощной сок? Я как-то красила даже соком лесной земляники.
Но она тихо и неслышно, как платье, упавшее с вешалки, соскользнула на пол.
Помня свои собственные неприятные ощущения от знакомства с этими зловредными существами, я сняла стригов до того, как они успели вдоволь насосаться крови, и водворила их обратно в мешочек. Теперь надо было заняться самым главным. Я не смогла сдержать улыбку. «Зоэ, старушка, – сказала я себе, – похоже, ты действительно выполнишь обещание, данное Коре». Темнота подкралась незаметно, как воровская компания Флебия. Ночь стала моей союзницей и помощницей во всех приключениях, пока довольно безопасных, хоть проходящих и не совсем гладко. Без особого удовольствия я обменяла свой изысканный наряд на какую-то бесформенную серую гадость, которую нашла – где бы вы думали? – в буфете. Зато теперь, когда я приеду в Кносс на повозке, меня примут за крестьянку, а Хлоя, поплакав для приличия, станет владелицей модного платья, которое, уж не знаю, хорошо это или плохо, выпустит на волю то, что ее муж предпочитает держать взаперти. Я встала рядом с Хлоей на колени, чтобы вынуть из ее ушей серьги, хотя с радостью оставила бы их как плату за повозку. Но Эмбер не подарила их, а дала на время, и мне нужно было вернуть серьги вместе со стригами (которых, будь моя воля, я с удовольствием задушила бы).
Но я недооценила борова.
Он выставил свои клыки и мгновенно превратился из ласкового домашнего животного в злобного стража. В лесу он вполне сошел бы за дикого вепря. Я поняла, почему у Тихона не было сторожевого пса. Здоровяк медленно, но решительно направлялся в мою сторону. Он явно еще не решил что лучше – задрать меня или затоптать. Я быстро вскочила на ноги. Раз я забираю повозку, пусть уж у Хлои останутся серьги. Впрочем, повозка в данный момент тоже находилась под вопросом. О том, чтобы поместить стрига борову на спину, и речи быть не могло. Придется действовать подкупом.
Я только что наблюдала, как Здоровяк с наслаждением прикладывался к семейному бурдюку. Быстро я вылила все оставшееся
Здоровяка стали одолевать сомнения. Действительно ли я была опасна? В конце концов, платье, которое я взяла, намного хуже, чем то, которое оставила, серьги я не украла, а просто потрогала. Более того, не было никаких оснований связывать мое поведение с внезапным, но вполне естественным сном, одолевшим его хозяев. Он понюхал угощение, попробовал – сначала немножко, а затем, войдя во вкус, набросился на него. Я сделала шаг в сторону двери. Здоровяк сразу перестал пить. Он еще явно не доверял мне.
Я остановилась. Здоровяк опять уткнулся мордой в котелок.
Пьяному борову еще труднее угодить, чем, скажем, пьяному Мосху. Здоровяк допил пиво, потом уверенно, совсем не качаясь, подошел к тюфяку своего хозяина, удобно устроился рядом с Тихоном и тоже захрапел. Соблазн взять серьги был велик, но я побоялась разбудить Здоровяка. Придется потом что-нибудь дать Эмбер взамен. Теперь же пришла пора забирать вола и повозку. Вол стоял под навесом рядом с Домом. Я отвязала его, но он даже не пошевелился. Я его уговаривала, толкала, раз двадцать поминала Великую Мать, но сдвинуть его с места мне так и не удалось. Я чувствовала себя, как бобер, нашедший дерево, оказавшееся ему не по зубам, или, если подобрать сравнение, более подходящее для меня, как пересаженный дуб, так и не сумевший прижиться на каменистой почве.
К вящему моему позору на горизонте в этот момент появился Эвностий. Он сгибался в три погибели, пытаясь как-то уменьшить свой семифутовый рост, но даже издалека было видно, что это минотавр. Правда, крестьяне, окажись они рядом, могли бы принять его еще и за демона из Подземного мира.
– Зоэ! – воскликнул он. – Надо с ним просто поговорить.
Он повернулся к волу, пробормотал что-то совершенно мне непонятное, и, представьте себе, тупое неповоротливое животное медленно двинулось в сторону повозки, стоявшей у другой стены дома, поглядывая при этом с презрением на меня и с обожанием на Эвностия. Еще несколько фраз, пара быстрых уверенных движений – и вол уже впряжен и все готово к поездке в Кносс.
– Что ты сказал ему, Эвностий?
– Я пригласил его отправиться вместе с нами в путешествие.
– Но он должен тащить повозку, а из твоих слов следует, что он будет сидеть в ней.
– Я знаю, но у него тоже есть гордость. Пусть он почувствует себя равным.
– Я и не подозревала, что ты говоришь по-воловьи.
– Ты, наверное, забыла, что мы дальние родственники. У нас общие предки. Кроме того, в его языке всего-то слов сто, не больше.
– Эвностий, ты чудо. – Он крепко обнял меня:
– Это ты чудо, тетя Зоэ. Надо же, как ты ловко управилась с крестьянином!
Я зашикала на него, прижав палец к губам:
– И еще с его женой и боровом. А теперь быстро в повозку, они могут проснуться.
– Можно я буду править, пока темно?
– Нельзя, даже пока темно.
– Но ведь все крестьяне спят.
– Зато не спят их сыновья и дочери. Запихнуть его в повозку было так же немыслимо трудно, как втиснуть тритона в панцирь омара. [33]
– Оставь мне дырочку, чтобы дышать, – взмолился Эвностий.
33
…втиснуть тритона в панцирь омара. – Омар – морское беспозвоночное отряда ракообразных. Внешне похожи на речных раков. Достигают длины 65 см.