Вечный шах
Шрифт:
минут пустят.
Договорились. Виктор сидел в полутемном прокуренном зале и ждал
звонка. Позвонили.
– Начинайте, - сказал он в телефонную трубку.
От уха поручика камера глядела на пожилого господина в светлом
костюме и сером котелке, стоявшего у дверей дома и слушавшего поручика.
– Простите, - говорил поручик за кадром. - Мне необходимо срочно
сшить новую шинель. Порекомендовали обратиться к портному Алексееву.
Вероятно,
...Опять ухо поручика и текст: "Простите..." И опять ухо. Всего шесть
раз. Отечественную пленку не жалели, паразиты, не кодак, чай.
...Теперь ухо портного Алексеева, а поручик уже лицом к камере
говорил: "Простите..." На этот раз обошлись тремя дублями...
...Потом комиссар в полном обмундировании четырежды бухался в реку...
Не повезло: подсечка была в конце ролика. Ну, вот, наконец.
...Точно схваченный рамкой кадра от копыт коня до шишака буденовки,
мчался почти былинный витязь...
Виктора всегда восхищало умение настоящего оператора держать кадр.
Вот и сейчас: черт-те что, три движения - движение всадника, движение
стрелы крана, с которого снимал оператор, вслед за всадником, движение
камеры - скоординированы почти компьютерно, потому что на экране была
эффектная и совершенная в своей композиционной законченности картинка. И,
конечно, дьявольский профессионализм: камера была остановлена в тот
момент, когда стало ясно, что лошадь не пошла на кульбит.
Вот и съемка со второй камеры. И сразу ясно, что снимал ассистент: и
витязь уже не витязь, а так, понарошечку верхом, и конь не то что борзой,
а просто выбракованная лошадь. Естественно, и понял ассистент, что надо
выключать камеру только тогда, когда лошадь воткнулась головой в землю и
на шатающихся ногах поднялся конюх-витязь.
Ничего интересного не увидел Виктор, отнес в монтажную коробку и
сказал:
– Спасибо, Клавочка.
– И вдруг вспомнил: - А комбинаторский рапид
есть?
– У комбинаторов, где же ему быть.
– Не любила Клава комбинаторов,
что выразила интонацией.
В цехе комбинированных съемок шло секретное (у этих волшебников
экрана все секретно) совещание, о чем предупреждала бумажка, пришпиленная
к двери. Зная цену копеечным этим тайнам, Виктор без колебаний открыл
дверь. Дамочка, как бы страж, сидевшая у двери, зашипела на него, но он не
обратил на нее ни малейшего внимания, вошел в комнату и, сделав губы
трубочкой, негромко свистнул.
тогда он пальчиком поманил к себе комбинатора своей картины.
– Что ж вы так?
– сделал выговор комбинатор Виктору, после того, как
они оказались за дверью.
– Так надо, - успокоил его Виктор.
– Материал той съемки лаборатория
вам выдала?
– Только что принесли. Я даже его еще не видел.
– Мне он нужен, шеф. На полчаса. Посмотрю и принесу обратно. Слово.
– Не имею права, - зафордыбачил комбинатор.
– С меня пол-литра, - вкрадчиво пообещал Виктор.
– Что с вами поделаешь, - про пол-литра комбинатор вроде бы не
услышал, но почему-то вмиг перешел на дружеский тон: - Надо поискать этот
ролик.
– Клавочка, еще раз зальчик на десять минут, а? - весело попросил
монтажера Виктор.
– О, господи!
– только и сказала Клава, выключая стол.
Для пробуждения в ней желания совершить необходимое ему действие,
Виктор прихватил Клаву за мягкую талию и слегка приподнял со стула.
– А еще солидный человек, известный сценарист, - укорила она его и
рассмеялась.
Будто бы в большой воде скакал маленький всадник. Рапид, съемка на
шестьдесят кадриков в секунду вместо стандартной для адекватного
воспроизводства движения в проекторе на двадцать четыре.
Снимали с партикабля, находившегося метрах в пятидесяти от основного
места действия, и поэтому на экране были и поле, и кустарник опушки. Общий
план.
...Лениво, как во сне, поднимались вверх огненные взрывы, парил, как
бабочка, конь, в галопе отрывая от земли все четыре копыта...
Вот она, ошибка мальчишечки-витязя: он опоздал, зацепленная шнуром
конская нога уже пошла на землю, и только тогда он подсек. Лошадь не
кувырнулась, она споткнулась и, ударившись лбом о твердый грунт, сломала
шею.
...Дважды в предсмертной агонии нелепо сводила все четыре своих ноги
лошадь, вставал, как бы не торопясь вырастая, мальчишечка...
И тут камера сбилась. Видимо, комбинатор, отрываясь от окулярной
дырки, сдвинул ее, и она ушла от мертвого коня и растерянно-испуганного
мальчишечки. В кадре оказались край поля и жидкий подлесок, сквозь который
довольно явственно просматривалось темно-серое тело легкового автомобиля.
А к автомобилю, спинами к нему, зрителю, плыли сквозь кусты двое: