Вечный шах
Шрифт:
– Не знаю.
– В руках, под рукой Алексея ты ничего не заметил? Может, он пытался
сопротивляться?
– Да нет, не заметил.
– Необычное что-то, беспорядок какой-нибудь в глаза не бросился?
– Не помню я ничего, - устало признался Виктор.
– Да, нервишки у тебя артистические, - разочарованно отметил Смирнов.
– Вас бы на мое место.
– Бывал я на таких местах, Витя. Значит, считаем, что ты Алексея не
убивал...
–
совершенно неожиданно для себя самого стремительно признался: - Зато я
другого человека убил, Александр Иваныч.
– Чего, чего, чего?
– безмерно удивился Смирнов.
– Я убил человека. Застрелил, - сказал, как отрубил, Виктор.
– Из чего? Из пальца, что ли?
– Долго рассказывать.
– Из Виктора сразу же начал выходить пар.
– А ты все-таки расскажи.
– Сто пятьдесят поднесете?
– попросил Виктор.
– Ты здесь хозяин, сам себе и налей. Только не уплывешь со ста
пятидесяти?
Будто услышав их, вошел Казарян с кухонным полотенцем через руку и
объявил:
– Кушать подано.
– И не выдержал торжественного тона: - Отвык,
наверное, пищу принимать, Витя?
– Я есть не хочу...
– начал Виктор, а Казарян закончил за него:
– А хочу я выпить. Похмелиться, то есть. Ну что ж, пойдем, налью.
Умел-таки его тесть накрывать на стол. Расклад был по высокому
классу: вилочки, ложечки, вазончики, рюмочки, салфеточки. И закусь в самом
соблазнительном виде.
– Где продукт такой достаешь, затек мой ненаглядный? -
поинтересовался автор сей феерии.
– Добрые люди снабжают, - ответил Виктор, усаживаясь. Вспомнил добрых
этих людей - непроизвольно дернулась щека - и тухло улыбнулся - ощерился.
Смирнов нашел в сушилке стакан и, садясь за стол последним, брякнул
его перед Виктором:
– Рома, ему сюда сразу сто пятьдесят.
– Не многовато ли? Может сразу на куски развалиться, - усомнился
Казарян.
– Если развалится, то минут на двадцать, на полчаса, не больше. Но в
любом случае разговорчивее будет. А мне надо, чтобы он говорил.
– Вы, как хирурги над оперируемым совещаетесь, - попытался бодро
пошутить Виктор, но на слове "оперируемым" засбоил, запутавшись в
согласных.
Молчали все, потому что булькала водочка. Тесть протянул зятю заранее
приготовленный изящный бутерброд с драгоценной черной икрой. Виктор взял
левой
того, ни с сего правая загуляла, заходила, задрожала. Виктор вернул стакан
на стол.
– Отвернитесь, - попросил он.
Все трое с готовностью отвернулись, понимая его состояние. За их
спинами морзянкой стучали зубы о стекло, жидкость звучно переливалась из
одного в другое, вздохи раздавались, покряхтывание.
– Уже все, - облегченно сказал Виктор.
Они обернулись. Виктор со слезами на глазах жевал бутерброд. Без
особой охоты, правда. С Викторовой проблемой было покончено, и Казарян
разлил по трем рюмкам. Запаслись - каждый на свою тарелочку - закусью,
самообслужились водичкой для запива, посмотрели друг другу в глаза, и
Смирнов предложил:
– Со свиданьицем.
Разом махнули, синхронно запили и стали вразнобой закусывать.
Закусили.
– А неплохо, - признался тесть.
– Вполне, - согласился Казарян. А у Смирнова дела, все дела:
– Ну, а теперь, Витя, рассказывай, как ты человека убил. - Тесть с
Казаряном оплыли слегка, как пыльным мешком ударенные. Сказать ничего не
имели, только глаза переводили со Смирнова на Виктора и с Виктора на
Смирнова, который в момент, когда взгляды окончательно остановились на
нем, успокоил их весьма своеобразно: - Да не Алексея, не Алексея! Он
кого-то постороннего на днях по запарке застрелил. Ну, рассказывай.
Последнее уже к Виктору относилось. В теле, которое принятые сто
пятьдесят только-только начали приводить в порядок, от смирновских слов
где-то внизу, в самом копчике возник пульсирующий страх.
– Не хочу. Не могу. Не буду, - решил Виктор.
– Как же тебя понимать?
– с угрозой спросил Смирнов.
– Только что ты
обещал рассказать все, а теперь в отказку играть собрался?
– Я хотел вам одному, а вы при всех...
– Вот что, Витя, - тихо сказал тесть.
– Если ты думаешь, что все
случившееся с тобой касается только тебя, ты глубоко заблуждаешься. Помимо
всего прочего, ты - отец моей внучки. И все происходящее рано или поздно
отразится на ее жизни, а значит, и на моей. Я имею право знать.
– Выходит, я один тут не при чем, - догадался Казарян.
– Роман может уйти. Но я заранее предупреждаю тебя, Виктор, что все