Вечный слушатель
Шрифт:
Тем ближе запад, и наоборот.
Коль скоро Индия во мне живет,
То в Индии реальной много ль проку?
Мне горько быть наследником в роду.
Видать, везенье увезли цыгане.
И перед смертью - ведаю заране!
На собственном замерзну холоду!
Я лгал, что делом инженерным занят,
По Лондонам и Дублинам спеша.
Старушка-нищенка - моя душа
За подаяньем Счастья руку тянет.
Корабль, не направляйся в Порт-Саид!
Плыви
Я в смокинг-рум'е время коротаю,
Со мною - граф (болтун и сибарит).
Зазря к Востоку плавал я, похоже.
Печально, что ни сил, ни денег нет.
Я есмь сомнамбулический поэт
И монархист, но не католик все же.
Вот так и жить с людьми бы, в их числе,
И не вести бы счет любой банкноте!
Однако нынче я в конечном счете
Всего лишь пассажир на корабле.
Я неприметней всех людей на свете.
Скорей слугу заметишь вон того,
Как жердь, сухого, - посчитав его
Шотландским лэрдом (правда, на диете).
Нет дома у меня. Растрачен пыл.
Скабрезный тип, помощник капитана,
Видал, как я иду из ресторана
Со шведкою... и сплетню распустил.
Кому-нибудь я поломал бы кости
В один прекрасный днесь и повод дал
Для разговора бы, что вот, скандал...
Нет, выше сил молчать, кипя от злости.
Я целый день курю и что-то пью
Американское, тупея разом.
Что выпивка! Поддерживал бы разум
Похожую на розу жизнь мою!
Ложатся долгой чередою строки,
Талантик мой, как вижу, мне не впрок.
Вся жизнь моя - убогий хуторок,
Где дух изнемогает одинокий.
Британцы - хладнокровнейший народ.
Спокойнейший. Подобных в мире нету.
Для них судьба ясна: подбрось монету
И счастье к одному из них придет.
Но я - из той породы португальцев,
Что без работы, Индию открыв,
Остались. Правда, я покуда жив,
Но только смерть - удел таких страдальцев.
А, дьявол побери весь белый свет!
Наскучила и жизнь, и обстановка.
Мне мерзок стал Восток. Он - как циновка,
Скатать ее - всех красок нет как нет.
И снова опий. Бесконечно жуток
Долг проползти сквозь столько дней подряд,
А тех благонадежных, что едят
И спят в одно и то же время суток,
Побрал бы черт! Но вся моя беда
Расстройство нервов, безнадежно хворых.
Кто увезет меня в края, в которых
Я захочу остаться навсегда?
Увы! И сам томленья не отрину!
Мне стал бы нужен опий, но иной
Что в краткий миг покончил бы со мной
И в смерть меня
О лихорадка! Это ль не она?
Нет, в самом деле, это лихорадка.
Жизнь длится от припадка до припадка,
Что ж, истина открылась - хоть одна.
Настала ночь. Рожок зовет на ужин.
Общественная жизнь - всего важней!
Блюди, блюди чередованье дней
Вот так-то! И хомут тебе не нужен!
Нет, вряд ли это все мне с рук сойдет.
Увы - не обойтись без револьвера,
И лишь тогда вернется в сердце вера
И, может быть, закончится разброд.
Кто взглянет на меня, сочтет банальной
Всю жизнь мою... Ах, мой наивный друг...
Ведь это мой монокль на все вокруг
Глядит с усмешкой неоригинальной.
Любое сердце сгинуло б давно,
Лишь встретившись с моим астральным мраком.
Сколь многим под таким же точно фраком
Мой вечный страх скрывать не суждено?
Еще хотя б настолько я снаружи
Изящно сложен был, как изнутри!
Скольжу в Мальстрем, - увы, держу пари,
Что я хочу скользить в него к тому же!
Я лишний человек, и в этом суть.
Пускай протерт рукав, засален лацкан,
Но ты, мечтой высокою заласкан,
С презреньем можешь на других взглянуть!
Мне хочется порой завыть от злобы,
Кусать и грызть свои же кулаки.
Да, это было б нормам вопреки
И зрителей почтенных развлекло бы.
Абсурд, на сказочный цветок похож
Той Индии, которой нет в помине
В морях Индийских, - мне зажегся ныне.
Спаси меня, Господь, иль уничтожь!
Лежать бы, ничего не замечая
Здесь, в кресле, - а конец для всех един.
Я по призванью - истый мандарин,
Но нет циновки, полога и чая.
Ах, как бы очутиться я хотел
В гробу, в могиле, под земным покровом.
Жизнь провоняла табаком лавровым.
Куренье - мой позор и мой удел.
Избавь меня, о Боже, от обузы
Всей тьмы, скопившейся во мне, внутри!
Достаточно комедий! Отвори
Моей душе спасительные шлюзы!
Суэцкий канал,
с борта парохода
БАРРОУ-ИН-ФЕРНБСС
I
Я жалок, я ничтожен и смешон,
Безмерно чужд и целям и заветам
Как все: один их начисто лишен,
Другой, быть может, ищет их - да где там!
Пускай влекусь к добру - по всем приметам
Дурной дороги выбор предрешен.
Плетусь, как призрак, - наг, опустошен
И ослеплен потусторонним светом.
Все то, во что я верю, - чистый вздор,