Вечный сон (Глубокий сон)

Чэндлер Раймонд

— Ты страшный человек, — с трудом, словно откуда-то из-под земли, выговорила она. — Страшный.

— Да. А ведь ты ее старшая сестра. Что делать будешь?

— Все равно ты ничего доказать не сможешь.

— Что именно?

— Что она в тебя стреляла. Ты же сам сказал, что ездил с ней на заброшенные нефтяные промыслы и что там никого не было. У тебя нет никаких доказательств.

— А, ты об этом… Да я и не собираюсь ничего доказывать. Я-то думал, ты говоришь совсем о другом случае — когда пистолет был заряжен не холостыми патронами…

Глаза у Вивьен в этот момент были черней черного. Черные, как бездонная пропасть.

— …Я думал, ты говоришь о том

дне, когда исчез Риган. Во второй половине дня, ближе к вечеру, он поехал с Кармен к нефтяным скважинам, чтобы научить ее стрелять, нашел, как и я, консервную банку, велел ей в эту банку целиться, а сам встал рядом. И она выстрелила. Только не в банку, а в него. Так же как сегодня — в меня. И по той же самой причине.

Вивьен вздрогнула, и револьвер, съехав с ее коленей, с оглушительным — как мне показалось — грохотом упал на пол. Она внимательно посмотрела на меня и тихим, срывающимся от волнения голосом проговорила:

— Кармен… Боже милостивый, Кармен… Но почему она это сделала?

— Почему? Рассказать, почему она стреляла в меня?

— Да… расскажи… — Глаза по-прежнему полны ужаса.

— Позавчера, вернувшись вечером домой, я обнаружил у себя Кармен. Ей удалось перехитрить управляющего и проникнуть в квартиру. Она лежала в моей постели — голая. Я выставил ее за дверь. Очень может быть, Риган в свое время поступил с ней точно так же. А Кармен таких вещей не прощает.

Вивьен слегка приоткрыла рот и попыталась облизнуть губы, отчего на мгновение стала похожа на перепуганного ребенка. Щеки у нее запали, рука медленно, рывками, точно у куклы, которую дергают за веревочку, потянулась вверх, пальцы судорожно обхватили меховую оторочку пижамы и прижали мех к горлу. После этого она опять замерла на месте.

— Деньги… — прохрипела она. — Ты хочешь денег?

— Сколько дашь? — спросил я, изо всех сил стараясь сдержать презрительную улыбку.

— Пятнадцать тысяч.

Я кивнул:

— Все правильно. Стандартная цена. Именно эта сумма была у него в кармане, когда Кармен его застрелила. Должно быть, эту же сумму мистер Канино потребовал за то, чтобы спрятать тело, когда ты обратилась за помощью к Эдди Марсу. Сам же Эдди за сохранение тайны рассчитывает получить с тебя совсем другие деньги. Пятнадцатью тысячами тут не отделаешься!

— Ублюдок!

— Угу. А еще скажи — прохвост, одержимый жаждой наживы. Бесчувственная свинья, которую интересуют одни только деньги. Я так люблю деньги, что за двадцать пять долларов в день плюс расходы, которые в основном уходят на бензин и виски, ломаю себе голову, рискую жизнью, вызываю ненависть полиции и Эдди Марса с его дружками, уворачиваюсь от пуль и ударов дубинкой, а когда задание выполнено, расшаркиваюсь, благодарю и оставляю свою визитную карточку — а вдруг еще пригожусь? И все это я делаю ради двадцати пяти долларов в день, а еще, быть может, ради того, чтобы спасти честь больного старика, который хочет умереть в надежде, что в его жилах течет не такая уж черная кровь и что его прелестные крошки, хоть и страдают многими современными пороками, на извращения и убийства все же не способны. И я же еще ублюдок! Прекрасно. Ублюдок так ублюдок. Кто только не обзывал меня ублюдком, в том числе и твоя очаровательная сестренка. Слышала бы ты, каким словом она обругала меня за то, что я отказался с ней переспать. От твоего отца я получил пятьсот долларов. Я у него их не просил, но ведь пятьсот долларов для него не деньги. Еще тысячу он пообещал мне, если я найду Ригана. Теперь пятнадцать тысяч предлагаешь мне ты. Кругленькая сумма! Имея пятнадцать тысяч в кармане, можно купить дом, новую машину,

несколько костюмов. Можно в любой момент отправиться отдыхать, не боясь упустить очередное дельце. Словом, мне здорово повезло. Непонятно только, с какой целью ты предлагаешь мне эти деньги? Смогу ли я остаться таким же ублюдком, каким был всегда, или же мне придется стать истинным джентльменом вроде того пьянчуги, который позапрошлой ночью отрубился у себя в «кадиллаке»?

Она застыла, словно каменное изваяние.

— Ладно, не бойся, — еле ворочая языком, проговорил я. — Только увези ее отсюда. Куда-нибудь подальше, где с такими, как она, умеют обращаться и где ей не будут давать ни пистолетов, ни ножей, ни спиртного с опиумом. В конце концов, может, ее и вылечат? И не таких ведь ставили на ноги.

Вивьен встала и медленно подошла к окну. Шторы цвета слоновой кости тяжелыми складками лежали у ее ног. Она прижалась к стеклу и посмотрела в окно, туда, где вдали маячили темные очертания гор. Стоит неподвижно, почти сливаясь со шторами. Руки безжизненно повисли. Постояв так с минуту, она повернулась и прошла мимо меня, уставившись в одну точку. Остановилась, глубоко вздохнула и заговорила, стоя ко мне спиной:

— Труп на дне нефтяной скважины. Страшный, обезображенный труп. Ты был прав, я пошла к Эдди Марсу. Сестра вернулась домой и все мне рассказала — она ведь как ребенок. Я понимала, что на допросе Кармен признается во всем. А со временем начнет даже хвастаться. Если бы отец узнал, он немедленно бы вызвал полицию и рассказал всю правду. А потом бы умер. Я боялась даже не его смерти, а того, с какими мыслями он умрет. Рыжий был неплохим парнем. Я его не любила, но человек он, кажется, был хороший. Просто для меня он не существовал. Мне было все равно, жив он или мертв. Я думала только об одном: любой ценой скрыть от отца убийство.

— Значит, это ты ее спасла. Сохранила для новых «подвигов».

— Я хотела только одного: выиграть время. В конечном счете это ничего не дало. Я надеялась, что Кармен сама обо всем забудет. Говорят, припадочные часто забывают, что с ними было. Может, она и забыла, не знаю. Я предполагала, что Эдди Марс присосется ко мне, как пиявка, но другого выхода у меня не было. Мне нужна была помощь, а помочь мне мог только кто-то вроде него… Бывали минуты, когда я сама не верила в то, что произошло. А иногда мне хотелось поскорей напиться — даже утром. Напиться и забыть…

— Ты ее увезешь, — сказал я. — И как можно скорее.

Вивьен по-прежнему стояла ко мне спиной.

— А ты? Как поступишь ты? — мягко спросила она.

— Я? Никак. Сейчас я ухожу. Даю тебе три дня. Если через три дня ты ее не увезешь, я пойду в полицию. Имей в виду, я не шучу.

Вивьен резко повернулась ко мне:

— Не знаю даже, что и сказать…. С чего начать…

— Перестань. Увези ее отсюда и не оставляй без присмотра. Обещаешь?

— Обещаю. Эдди…

— Забудь про Эдди. Я сам с ним переговорю через некоторое время — когда немного переведу дух. С Эдди я разберусь.

— Он может убить тебя.

— Может. Впрочем, его штатному убийце это не удалось. Не удастся, надеюсь, и другим. Норрис в курсе дела?

— Да, но он будет молчать.

— Я подозревал, что он все знает.

Я быстро вышел из комнаты и сбежал по лестнице в холл. На этот раз никто меня не провожал. Шляпу пришлось снимать с вешалки самому. Я вышел на улицу. Казалось, сад был населен привидениями; мне почудилось, будто из-за кустов за мной следят чьи-то маленькие безумные глазки, даже солнце на этот раз светило как-то таинственно… Я сел в машину и поехал вниз, к воротам.