Вечный союз
Шрифт:
— Нет! — крикнул Марк. Винсент заколебался и отвел взгляд.
— Пусть висят здесь, пока не сгниют! — сказал консул. В ответ с креста послышалось злобное рычание.
Эндрю стоял молча, глядя на умирающего. Затем, повернувшись к Марку, он бросил:
— Теперь вы видите, кто стоит за всем этим. Мы нуждаемся друг в друге, иначе победят они.
— Наверное, надо сказать что-нибудь народу, Марк, — обратился к консулу Винсент.
— Да, на этот раз вы загнали меня в угол, — невесело усмехнулся тот.
Винсент
— Я еще раз подтверждаю верность нашему союзу с Суздалем в войне против карфагенян и мерков, которые их послали сюда, — крикнул он и, поколебавшись, прибавил: — Объявляю, что отныне рабство в Риме отменяется.
— Аллилуйя! — выдохнул Винсент. Глаза его блестели, как у счастливого ребенка. — Ну что, вы удовлетворены? — спросил его Марк.
— Более чем!
— Черт бы вас побрал, юноша! — от души выругался консул. — А я-то поначалу был уверен, что смогу вертеть вами, как пешкой на шахматной доске.
— Это потому, что вам никогда еще не приходилось иметь дела с квакером из Новой Англии, — отозвался Винсент невинным тоном.
Употребленное им самим слово «квакер» заставило его сердце сжаться. Он посмотрел на крест и затем на Марка:
— И последняя просьба.
— Ну что еще?
— Вы не отмените также эту пытку?
— Я отменю все, что вы пожелаете, только не приставайте ко мне сейчас, мне надо выпить чего-нибудь покрепче.
Не обращая внимания на приветственные крики толпы, консул поднялся по ступеням и, окинув взглядом руины, бывшие некогда его домом, исчез в дыму.
Винсент задумчиво посмотрел ему вслед.
— Полковник Кин! — К ним подошел рядовой 35-го полка.
— Что у вас? — рассеянно спросил Эндрю, все еще улыбаясь по поводу только что подслушанного им диалога.
— Сэр, я зашел в здание сената и увидел этот свиток, прикрепленный к стене. Я понял, что должен отнести его вам.
Эндрю развернул свиток. Винсент, встав рядом, прочел текст послания вместе с ним.
«Полковник Кин, — было написано на пергаменте по-английски, — вам достается то, что осталось от Рима. А мы с друзьями взамен получаем Суздаль. Непременно передам привет вашей Кэтлин, а также супруге Готорна. Шах и мат. Кромвель».
— Итак, все подтвердилось, — прошептал Эндрю. — Вот теперь действительно начинается испытание.
Винсент отвернулся. Подойдя к кресту, он взвел курок револьвера. Глаза мерка еще были раскрыты. При виде Винсента он откинул голову назад и высоким дрожащим голосом затянул что-то вроде гимна.
Винсент нажал на спусковой крючок.
Сначала он хотел сделать это из жалости. Но теперь им двигало иное чувство. С холодным удовлетворением он наблюдал, как тело мерка дернулось и обмякло. Он опять взвел курок и прицелился.
— Он уже мертв, Винсент, оставь
Паровой котел под палубой «Оганкита» начал отбивать ритмичные удары, и корабль, ожив, завибрировал.
Побагровев от ярости, Кромвель повернулся к своим хозяевам.
— Кин уже был практически в наших руках! — заорал он.
Команда, готовившая судно к отплытию, в немом изумлении уставилась на человека, осмелившегося кричать на мерка.
Вука сделал шаг к капитану.
— Ты знаешь, что виноват, — бросил Хулагар, протягивая руку, чтобы остановить зан-карта.
— Как ты смеешь обвинять меня — да еще перед скотом?! — прошипел Вука по-меркски.
— Еще немного, и город был бы наш. А ты все испортил. Тамука рассказал мне, как было дело.
Вука в ярости обернулся к Тамуке.
— Ты больше не мой щитоносец! — прорычал он.
Тамука был только рад этому. Он жалел, что не оставил Вуку на растерзание толпе. Тогда у орды был бы другой, более достойный кар-карт после того, как Джубади отправится в вечное странствие по небесам.
— Как скажешь, зан-карт, — ответил Тамука.
— Я пущу тебе кровь за это оскорбление! — крикнул Вука.
— Ты не можешь, — поспешил вмешаться Хулагар. — Тамука спас тебе жизнь. Твой брат Манту рассказал нам об этом. Теперь ты обязан ему своей жизнью, и по закону твоей собственной крови ты не можешь причинить ему вред, пока не вернешь долг. Вука резко крутанулся к нему.
— На меня ты тоже не имеешь права нападать, — спокойно сказал Хулагар. — Закон запрещает поднимать руку на отца, его братьев и его щитоносца.
Вука молча стоял, кипя от бессильной ярости.
— Не унижай себя перед нами и перед скотом, — произнес Хулагар чуть ли не умоляюще.
С потемневшим от гнева лицом Вука отвернулся и прошествовал на корму.
Хотя Кромвель не понял, что именно было сказано, ему было ясно, что между зан-картом и двумя щитоносцами развивается какой-то серьезный конфликт. И он опасался, что в конечном итоге гнев будет обращен против него.
— Хватит об этом, — сказал Хулагар. — Мы не так уж много потеряли. Мы сделали главное — выманили армию янки на восток. А теперь обратимся на запад за настоящей добычей.
Не дожидаясь ответа, он удалился на корму и встал рядом с Вукой у леера.
— «Не так уж много потеряли», — проворчал Гамилькар. — Две тысячи убитыми и ранеными, и половину из них из-за этого поганого мерка, который разбередил толпу.
— И две самые тяжелые пушки пропали, — вторил ему Тобиас, — а также двадцать кораблей, стоявших у причала. Теперь они достанутся янки. Надо было либо удержать город, как я рассчитывал, либо сжечь все дотла, чтобы им ничего не осталось. А мы не сделали ни того, ни другого.