Вечный юноша
Шрифт:
Искренне рад за Юрия. Мамченко несколько лет тому назад писал мне, что Косач издает просоветский журнал в США и о том, что Юрий собирается вернуться на родину. Но, видимо, не вернулся. Кстати, так же, как и Вадим Андреев.
(Вырезка из газеты стихов В.Фирсова «Скрипка маршала» о Тухачевском и маленькая заметка о высказывании западногерманского клерикала Аурела фон Юхена о том, что атомная бомба уничтожит только тело, но не душу, так что нечего ее бояться, ибо нам все равно обещано вечное блаженство на небесах,
— Н.Ч.).
3. 27/VI
Столкновение двух стилей, двух mentalite. Сначала промелькнуло по радио — несмотря на то, что некоторая
Обращения в речах стали более официально одушевленнее и, наконец, и в нашей прессе стало проскальзывать какое-то раздражение и вот — история с Карлом XII!
История по существу глупая, какой-то самостийный (…) олух демонстративно возложил венок Карлу XII, видимо, показывая себя соратником Мазепы и в пику Хрущеву. Но вот, что печально, видимо, какая-то часть шведской прессы раззвонила об этом идиотском факте. Это вызвало реплику Хрущева в его речи на очередном банкете. В ней был не только юмор, но и некоторое раздражение, символичным было и упоминание о холодном климате Швеции.
Все дело в том, что такие казусы непривычны для нашего (менталитета), у нас они просто невозможны, потому что у нас нет оппозиционной прессы. А имеется только правительственная,
Ф. простодушно сказал мне:
— Что не смотрит шведское правительство, как же оно не приняло меры, или оно ведет двурушническую политику.
В тот-то и дело, что бедное шведское правительство совершенно бессильно в данном случае!
И еще одна вещь — в странах с тоталитарным режимом (авторитарном), какую бы окраску он не носит — красную или черную, налицо имеются не просто политические деятели, а вожди, потому — то так трудно бывает балансировать на грани, за которой начинается «культ личности». В западных демократиях налицо всего лишь политические деятели, более или менее популярные (наряду с полит. дельцами), да и то не у всего народа, а у единомышленников. Вождям приличествуют всенародные клики, (…) и т. д. «Бурные овации. Все встают».
Проходя мимо какого-нибудь западного премьера из вежливости можно приподнять шляпу, но это вовсе не обязательно, люди, обычно, просто из любопытства оборачиваются. Вот и выходит, что арабы нам близки и понятны, а «все прочие шведы» — не совсем.
Мульк Радж Ананд (индийский писатель).
«Поэт всегда был похож на старца, слишком слабого для совершения героических дел. Но он способен понимать все в силу своей повышенной чувствительности или полета своей фантазии, как это мы видим у слепых бардов».
4.
(Газетная вырезка «Неувядаемость», к 75-летию Анны Ахматовой, ее стихи и врезка о ней — Н.Ч.).
75 лет Анне Ахматовой! И эти, по существу довольно (…) строки. А сколько света, сколько взволнованной радости своими прежними стихами дала Ахматова людям своего, моего, Ирининого и последующим поколениям. Вся моя молодость, вся моя жизнь с Ириной пронизана сиянием ее слов.
5.
…Ощутил отсутствие «среды» (литературной, парижской), отсутствие Медона, в какой-то мере «моей трибуны», а не только Виктора…
Это я случайно снял с полки Бодлера и вдруг затопила какая-то смутная грусть — как бедно, как упрощенно мы живем, в смысле интеллектуальном и эмоциональном (время-то, конечно, очень интересное, но не об этом разговор, о людях), как я сам огрубел и не похож на того, 20 и 30 годов Юрия. И нет никакой возможности восстановить себя, того, что бродил по Люксенбургу и останавливался у бюста Бодлера, задумчиво читал надпись на памятнике: «Cur с’est vraiment, seiporeu, le meilleur…», да, именно digirite в этом ardant sanqlot qui ronle d’age en age… —
В общем, мне казалось «je ne puis vivre akec, а оказалось — вздор — могу, только иногда уж очень грустновато…
(далее французский текст, цитата из Стендаля — Н.Ч.).
6. 25 / VII Суббота.
…Скажу тебе днях. Пройдут они. У жизни будут дни — другие дни. Не может быть, чтоб в сердце навсегда Жила, была горючая беда.В.Мамченко. «Воспитание сердца».
Горький вспоминает: «Для меня исключительно велико в Ленине именно это его чувство непримиримой, неугасимой вражды к несчастьям людей, его яркая вера в то, что несчастье не есть неустранимая основа бытия, а мерзость, которую люди должны и могут отмести прочь от себя.
Я бы назвал эту основную черту его характера воинственным оптимизмом материалиста…»
У Виктора эту черту точнее было бы назвать «воинственным оптимизмом идеалиста», но это глубочайшее его убеждение, что «не может быть, чтоб в сердце навсегда, жила, была горючая беда» — одна из очень характерных черт его натуры, его верований.
Мне грустно, что трудно верить в безусловное исчезновение беды из человеческой жизни — потому что, хотя бы, одна из самых горьких и пронзительных бед — утрата — основная закономерность бытия. Виктор знает об этой беде, но как-то, не знаю как, — верит или хочет верить в возможность «преодоления» смерти. По существу, это его «мироощущение» и питает его «идеализм». Потому так трудны и жестоки были наши медонские споры о материализме. У Виктора от него органическое отталкивание, внутреннее «недоброжелательство», а, может быть, и нечто большее.
А ведь, в моей жизни, ничто меня так не трогало, так не умиляло, как просто человеческое счастье («Химера и Каменщик»), созерцание его — до взволнованных слез. И неотъемлемое, пронзительное: непрочность его, беззащитность, обреченность.
Какая непомерная тревога Беречь тебя, пока не рассвело, От произвола дьявола и Бога!Я помню, какое огромное праздничное торжество, до стыдливых слез умиления, до страшного нервного возбуждения (я от радостной взволнованности не находил себе места) было у меня, еще мальчика, в 7–8 лет, когда в гости приходили люди, которых любили, искренне и радостно, как чутко и радостно переживал я эту атмосферу любви, теплоты, дружбы. И как болезненно переживал я фальшь!
Сейчас вспомнилось, как-то Владимир Смоленский по поводу «Каменщика и Химеры» заметил:
— К сожалению, Юрий, у тебя последняя строка как-то обесценивает (…) стихотворение: «Земное человеческое счастье» — не бог весть, какая ценность!
Для него это, действительно, так; только мне всегда с трудом верится, что без него и иже с ним «загробное блаженство» и все эти «райские кущи» ощущаются, как подлинная реальность. И еще это, столь характерное — сдабривание мистики похотью.
«Традиция» Вас. Вас. Розанова.