Ведь я этого достойна
Шрифт:
«Принцесса-скелет выплывает на луче пыли».
— Привет, — почти мимоходом произнес Дэн, словно он каждый день после школы тусовался в «Плазе». Серебряная ручка, которую ему подарила Мистерия, сильно выделялась на фоне белой рубашки от Агнес Б.
— Спасибо за подарки.
Расти своей медвежьей хваткой заключила его в объятия и измазала всю его щеку оранжево-красной помадой, а он едва не задохнулся от ее тягучих духов.
— Мы с Мистерией так отрывались, выбирая
Мистерия провела кончиком языка по желтым зубам.
— Ну теперь, когда ты здесь, я могу поесть. Ты заморил меня голодом.
«Кости прикрыты крыльями мотылька и сшиты паутиной».
— Сюда, — сквозь смех сказала Расти, игнорируя странное заявление Мистерии. Она провела их через огромный вестибюль в большой зал, наполненный позолоченными зеркалами, звенящим хрусталем и надушенными дамами. На круглом столе с белой скатертью стоял серебряный сервиз для чая и серебряный поднос с булочками, розетками с домашним вареньем и маленькими сандвичами с огурцом. На столе стояли два наполовину пустых бокала мартини в ожидании, что их допьют.
— У нас тут небольшая вечеринка, мы отмечаем дебют Мистерии, — весело объяснила Расти. Она села и опрокинула бокал.
«Поэзии царица подаст веревку искушения».Дэн сел рядом с ней и положил свою красную кожаную книгу на стол.
— Какой дебют?
Расти взяла булочку с черникой, густо намазала ее маслом и отправила в свой оранжево-розовый рот.
— Хорошо, что ты принес свою книгу для заметок. Ты всегда все записываешь? Помни, что нет ничего несущественного!
Она подмигнула Мистерии:
— Кто знает? Это тоже может стать частью книги!
Мистерия засмеялась и посмотрела на Дэна.
— Мы пили мартини и, как две дуры, изучали Кафку при помощи деконструкционного анализа, — хриплым, пьяным голосом сказала она. Казалось, что она не спала неделю. Она моргала своими сонными серыми глазами.
— Я закончила роман, — хрипя, сообщила она ему.
«Дом горит! Дом горит!»
Дэн потер большим пальцем зубья вилки, переваривая информацию. Идея закончила целый роман менее чем за неделю, а он лишь написал одно отстойное стихотворение Ванессе по поводу Дня святого Валентина. Он даже не осмелился прочитать о ее впечатлениях, которые она изложила в своем последнем сообщении: таким оно было дерьмовым.
— Но я думал, ты только недавно начала его, — сказал он, чувствуя, что его предали.
— Так и есть. Но ночью в воскресение у меня попер такой драйв, так что я поймала момент и уже не могла остановиться, пока не закончила. Я отправила его Расти по электронной почте сегодня рано утром, как раз тогда, когда начали убирать улицы. Она уже все прочитала. Она говорит, что
— Я думал, что ты Сильвия Плат, — обвиняющим тоном сказал угрюмо Дэн.
«Принцесса мотыльков откушивает стыренного мяса».
Мистерия пожала плечами и положила в мартини чайную ложку сахара с верхом, задумчиво размешала его, взяла обеими руками бокал и сделала глоток.
— Ла-адно, давай поговорим о тебе, Дэнни, — чуть ли не крича, сказала Расти. — О черт!
Она достала из сумочки свой розовый мобильник, нажала пару кнопок и поднесла его к уху.
— Подождите, голубки. Мне нужно ответить на эс-эм-эс.
Дэн ждал, наблюдая за тем, как Мистерия добавляла еще и еще сахару в напиток, так что он стал больше похож не на мартини, а на чай, что продают в «7-Элевен». Он раньше не замечал, что ее кривые обгрызенные ногти были такими же желтыми, как и зубы.
Расти бросила телефон на середину стола.
— Мне кажется, тебе стоит написать мемуары, — сказала она Дэну, беря еще одну булочку и разламывая ее пополам. — «Мемуары молодого поэта». Я от этого балдею! — крикнула она. — Да ты просто Рильке!
«Царица клоунады достает из волос розового кролика».
Дэн резко вытащил серебряную ручку. Он хотел написать что-нибудь о желтых ногтях Мистерии в книжку для записей и о том, как странно было то, что они не были для него отвратительны.
— Но как я могу писать мемуары, если все, что я делаю, — это хожу в школу, — пытался он неубедительно спорить. — Ничего грандиозного со мной не происходит.
Трясущимися руками он потянулся к чайнику и налил себе в чашку теплого ароматного чая «Эрл Грей». А-а-а, кофеин.
Своими длинными оранжево-розовыми ногтями Расти похлопала по обложке его книги.
— Пиши о мелочах, мой дорогой. О мелочах. И ты мог бы пока забить на колледж и год или два писать, как Мистерия.
Она вытерла рот белой хлопчатобумажной салфеткой, размазав по ней помаду.
— Я записала вас с Мистерией на чтения в поэтическом клубе «Ривингтон-Ровср» завтра вечером. Бакли уже раздает флайеры. Это сейчас так модно. Возвращаются все старые поэтические клубы. Вы должны быть готовы декламировать. Говорю вам — поэзия это рок-н-ролл будущего!
Мистерия засмеялась и стукнула под столом по голени Дэна. Дэн готов был ответить ей тем же, потому что было больно, но не хотел показаться ребенком.
Расти щелкнула своими длиннющими пальцами, и тут же появился официант.
— Принесите этим детишкам то, чего просят их маленькие сердечки, — сказала она. — Я убегаю, дорогие мои. У мамочки встреча.
Она послала им воздушные поцелуи и зацокала каблуками, проходя через весь зал в платье гейши, поворачивая головой с пылающими косами.