Ведьма для Архимага драконов
Шрифт:
Отец Рамины наблюдал. Видимо, надеялся на чары дочери. Думал, что она сможет заговорить мне зубы? Все еще рассчитывал заполучить союзника в моем лице?
Рамина удивила громким стоном, наполненным болью. Да, чем ей не угодили люди? Стало ясно, что у моей бывшей есть личные счеты.
А я-то думал, что она просто на стороне папочкиных амбиций, который считал людей сырьевым придатком, трудовым ресурсом, превысившим расчетные показатели. На выступлениях в Совете господин Борель говорил, что драконам столько не нужно.
Рамина
— Люди убили моего ребенка, — она ощерилась, наткнувшись на мой скептический взгляд. — Да, милый, я забеременела от человека. Он клялся в любви, а потом предал. Он дал мне выпить яду. Я ему доверяла и не почуяла подвох. И мой ребенок умер, не родившись на свет.
Я пораженно договорил:
— И больше ты не сможешь иметь детей.
— И больше я не смогу любить. Ведь, я убила истинного, задушила собственными руками.
— Истинного? И это был человек?
Боль Рамины, тщательно скрываемая годами, прорвалась наружу. Облако голубого света, бьющего фонтаном из глаз, окутало бывшую коконом, расплескалось, окатив и меня горькими чувствами: тоской, виной, сожалением, злостью, ненавистью.
— Не веришь? — взвилась Рамина, крутнулась вполоборота, в поисках поддержки от отца.
— Да, — господин Борель скривился, — моя дочь спуталась с человеком, — брезгливая маска застыла на лице. — Я говорил, что ничего хорошего не выйдет. Она рылась в архивах, нашла старые манускрипты, поверила выцветшим бумажкам, а не отцу.
Рамина перебила:
— Поверила. И в записях была правда. Драконы могут встретить истинных только среди людей. Их живородящее потомство самое сильное и крепкое. Те, кто вылупляются из яиц слабее, — она снова простонала. — Но людям нельзя доверять…
Отец Рамины прикрыл рот рукой, сдерживая рвотный позыв, процедил сквозь зубы:
— Смешение драконьей крови с человеческой омерзительно! Как и сама связь с человеком, — и разошелся, больше не прятал чувств, как обычно приходилось на Совете: — Мелкие твари, пыль под ногами. Топтать их надо, — шаркнул ногой по полу показывая, как именно.
За последние двести лет никто не отложил яйца в кладку. Да, и те, что хранятся там сейчас не могут пробудиться. Сердце болезненно заныло, стоило подумать об ушедших родителях, которым все-таки посчастливилось продолжить род. Сама природа противилась рождению слабого потомства.
Я пораженно произнес:
— Чистота крови привела к вырождению драконьего рода. Каждое следующее поколение рождалось слабее предыдущего, пока кровь стала совсем неспособна дать новую жизнь.
Я упустил момент, когда отец Рамины сбил меня с ног, а сам отскочил в сторону, закричал дочери:
— Вон! Лети за формулой.
Пальцы щелкнули, замораживая время. В этот раз сработало безотказно. Не то, что в ночном клубе, когда я отвлекся на брыкающуюся рыжую ведьмочку. Хорошо, что тогда подстраховался с порталом.
Протяни я еще хоть секунду, ситуация
Господин Борель пошел ва-банк –отвлек меня, пока другие два дракона выпустили млеющие проклятья. Магические сгустки зависли в паре сантиметров от лица.
Я выдохнул, рассматривая их, переваривая информацию. Дракон ходил ходуном, просился наружу. Требовал бросить всё и немедленно лететь инициировать Василису, да так, чтоб заделать ей ребенка. Никакого сладу с внутренним зверем. Насилу утихомирил.
Я в жизни только на одного ребенка и рассчитывал. Хотел разбудить вулкан и забрать на воспитание брата или сестру, а тут дракон взбесился, требуя родить минимум десять. Сошлись на трех. Дракон стряс с меня клятвенное обещание.
Меня беспокоило детское проклятье ведьмы. Потому что, если я хотел честных отношений, стоило его убрать. Попробовал заикнуться о том, что надо и у Василисы спросить. Дракон стал уверять, что это можно сделать и после первой беременности. Чтоб уж наверняка. И попривыкнуть успеет, полюбить по-настоящему, да и, «куда она с дитём денется». Если дословно.
Прицыкнул на зверя. Время скоро отомрёт.
Встал, придвинул господина Бореля под проклятье. Рассчитал угол так, чтобы слегка задело ногу. Чтобы и убежать не смог, и не издох сразу. Его Совету передать надо.
Мысли о рыжей ведьме отвлекали, мешали сосредоточиться на деле. Я не заметил, как время снова начало отсчет, карусель событий закружилась с немыслимой скоростью.
Борель зашипел от боли, когда заполучил проклятье в ногу, но всё равно загородил собой Рамину, заорал ей:
— Прочь!
Малори и Стафилд вскочили. Они мне –не соперники. Кто-то выругался. У обоих в руках вспыхнули файер-боллы, но магические снаряды не пошли в ход. Драконы застыли, в недоумении разглядывая раненную ногу Бореля, пытаясь понять почему промахнулись.
Файер-боллы подозрительно замерцали. Я прищурился. Магический фон дал сбой. Не удивительно –мы же в драконьем ущелье. Здесь лучше не использовать магию.
Малори выругался, потушил огонь. Файер-болл в руках Стафилда погас сам. Борелю не повезло, млеющее проклятье успело впитаться в кожу, он стиснул зубы от боли, но продолжал стоять, загораживая проход, в который ускользнула дочь.
Куда направится Рамина? Будет разыскивать студента. Ну-ну, ищи ветра в поле.
Я порадовался, что отправил его и Василису, а заодно и формулу к себе в покои королевского дворца. Вряд ли ей придет в голову разыскивать формулу там. Но мой дракон взревел, требуя поторопиться.
Я собирался выйти и завалить лаз, передать визуальную фиксацию и информацию о месте нахождения заговорщиков Совету.
Обогнуть Бореля не получилось. Он стойко переносил действие проклятья, так и загораживал проход с расправленной спиной, властно крикнул: