Ведьма для инквизитора
Шрифт:
– Тогда тщеславие.
– Доказать, что она способна сводить с ума других мужчин? Да кому доказывать? Себе? Она это и так знала, даже слишком хорошо. Другим? И другие это знали.
– Вам никогда не приходилось встречать людей, абсолютно благополучных с точки зрения посторонних, внешне далеко не обиженных богом – и при этом с развитым комплексом неполноценности? Такие люди не устают доказывать всем то, что и так вполне очевидно. Потому что никак не могут доказать это себе.
– Встречала, – ответила Алена. – С одним таким типом
– Усачев, – кивнула Александра, – понимаю. Агрессивность, жажда выставить других на посмешище – всегда результат комплекса неполноценности. В женском варианте – неуемное желание быть впереди всех других особ женского пола, которые воспринимаются исключительно как соперницы.
– Майя тщеславна, да. Собственно, как все хоро… – взглянув на Александру, она поправилась: – Как большинство хорошеньких женщин… Потом, конечно, в ней есть это желание – покорять. Она из Днепропетровска и, как это часто свойственно провинциалам, приехала завоевывать Москву.
– Посредством мужчин.
– Да. Как большинство хорошеньких провинциалок. – Алена почему-то упорно желала вписать Майю в общий контекст.
– Не будем все валить на бедных провинциалок. Столичные красотки карабкаются наверх, используя те же ступеньки к успеху: мужские койки.
– Разумеется. А все же провинциалки напористее.
Александра посмотрела на Алену. Подтекст ясен: будучи достаточно красивой женщиной, Алена по койкам не шастала – этот метод продвижения по службе явно не входил в ее принципы – и лишь только с горечью наблюдала, как обходят ее в карьере «напористые провинциалки».
– Довольно распространенное явление, – сочувственно улыбнулась Александра в ответ. – И относится не только к столицам, но и к чужим странам: аборигены в них просто живут, а пришельцы – выживают. Иными словами, изо всех сил борются за существование, довольно быстро обходя инертных аборигенов… Так почему же вы думаете, что у Майи нет любовника?
– Во-первых, он ей просто не нужен: с Марком она уже достигла таких вершин, что дальше просто некуда.
– А если бы нашла еще богаче? Или еще известнее?
– Тогда бы она просто развелась с Марком. «Еще богаче и еще известнее» ей в качестве любовника не интересен – что он может ей дать? Лишний подарок? Нет, в таком случае Майка сумела бы стать его женой, чтобы воспользоваться всем: и богатством, и положением.
– А если бы Марк ей развод не давал, она бы его убила?
– Нет, – твердо ответила Алена. – У вас складывается ошибочное мнение о Майе. Она практична, она тщеславна, да, – но она не способна на убийство. Как вам ни покажется странным, Майка очень добра и отзывчива. Она многим помогала на курсе, могла, не задумываясь, последнее отдать.
– А бывало «последнее»?
– Ну, строго говоря, «последним» оно было на пять ближайших минут. К ней с удивительным постоянством притекало все, что ей требовалось, – и деньги, и шмотки, и развлечения.
– Хорошо. А во-вторых?
–
– Как знать. Бывают особые таланты – вдохновенных врунов. У меня есть одна знакомая, которая годами водит своего мужа за нос. Ее любимый афоризм: «Если женщина успела натянуть трусы, она ни в чем не виновата!»
Алена рассмеялась.
– Нет, Майка врать не умеет. Привирать – это да, но врать по-настоящему, стройно и логично, да еще и постоянно? Нет, такого таланта я за ней никогда не замечала. Она соврет – а потом забудет, что именно. Ее слишком легко поймать.
– Она умна?
– Трудный вопрос. Иногда порет чушь. Иногда неожиданно блещет четкой и точной мыслью. Не поймешь. Она очень спонтанна.
– По крайней мере, не глупа?
– О нет.
– Как вы расцениваете ее выходку на телевидении?
– Как полный бред. Майя иногда говорит или делает раньше, чем думает. Получаются глупости. Я вам сказала, она очень спонтанна, непосредственна.
– Куда, по-вашему, она могла поехать?
– Это невозможно предугадать. У Майи есть деньги, и она могла взять любой билет на любой вид транспорта в любом направлении…
– Сомневаюсь. Если она с заложником, то вряд ли потащит его под дулом пистолета на вокзал или в аэропорт, а если бы она была без него – он бы уже просто появился в этой квартире.
– Понимаю… Но у Майки есть еще невероятное количество друзей, готовых для нее в лепешку расшибиться.
– Мужчин?
– Конечно. С женщинами у нее не очень дружба получается, женщины в большинстве завистливы, а она слишком непосредственна в своем эгоизме…
– Но вы с ней дружите. Значит, получилось?
– Я в некотором смысле исключение… Меня не задевает ее самомнение и ее выходки, на которые большинство девчонок реагирует болезненно… И она это знает и ценит во мне… Хороший снимок, – указала вдруг Алена на небольшую фотографию Алексея, стоявшую на письменном столе.
Алеша был на ней снят вполоборота, что выгодно подчеркивало красивую линию его подбородка с небольшой впадинкой; его каре-зеленые, «ореховые», как называла их Саша, глаза смотрели в объектив с нежностью – снимала его Александра, и нежность была адресована ей… Он был действительно очень хорош на этой фотографии – снимок запечатлел то редкое мгновение, когда лицо его не было защищено обычным скептическим выражением бывалого полицейского – легкой смеси усталости и разочарования, с примесью честности и суровости. Здесь был настоящий Алеша, тот, которого она одна знала, тот, которого она… Которым она дорожила.