Ведьма-двоедушница
Шрифт:
Руки её были грязные и холодные, и настолько тоненькие, что ему пришлось несколько раз обмотать их верёвкой. Убрав грязные волосы с её лица, Роман немного обтёр его рукой, внимательно всматриваясь в его расслабленные черты. Красива девка была, красива! И так же, как красива, была опасна.
– Глаза ей завяжи, - Димитрий бросил Роману кусок полотна, - чтобы порчу не навела.
Роман не стал спорить. Пока она была без сознания, это не было важно, а что будет потом - потом и решиться. Подняв девушку на руки, он перекинул её через своё седло.
– 8 -
К вечеру пошёл сильный снег. Уставшие и голодные лошади едва переставляли ноги, даже когда они спешились и просто вели их за поводья.
– А хорошо ты её приложил, - сказал Димитрий Монголу.
– До сих пор в отключке.
Роман погладил лошадь, через которую всё ещё была перекинута девушка. При каждом шаге она вздрагивала, а связанные руки с красных уверенно становились синими.
– Нужно укрыться где-то на ночь, - хмуро сказал он, всматриваясь вперёд.
– Монгол, глаз у тебя острый. Может, видит чего?
Монгол сел на лошадь и вытянулся в седле, сосредоточенно глядя в даль. Не говоря ни слова, он ускакал прочь.
Роман поглядел ему в след, по-прежнему поглаживая лошадь. Вернётся - хорошо. Не вернётся - ну и чёрт с ним. Не по нраву пришлись Роману слова про "свои приказы". Слишком уж они были подозрительными.
Однако молодой стрелец вернулся, и жестом показал им следовать за ним. Через полверсты показалась постоялая изба, приспособленная под заставу.
Опричники, нёсшие в ней службу, Роману сразу не понравились: вроде бы и по-братски приняли их, но, в то же время, больно хищно они смотрели и на них, и особенно на девушку, которую всё ещё без сознания, уложили в самый дальний угол горницы.
– Ну, друзья, рассказывайте: где были, что видели, куда путь держите.
– Роман поймал настороженный взгляд Димитрия, и, оторвавшись от кружки с горячей похлёбкой, ответил как можно беззаботнее:
– Про деревяницкий монастырь слыхали?
– Не, а чего с ним?
– Сгорел он, вот мы и...
– Сгорел, так сгорел. Чего ж теперь?
– перебил Романа опричник.
– Не спасла их вера-то от чумы.
Сначала Роман обрадовался, что опричник сам заговорил про чуму, и даже было подумал, что на этом всё закончится, но ошибся.
– Так, а вы тут каким боком? И что за девка с вами? Оттуда что ли?
В горнице повисло напряжённое ожидание. Опричник не сводил глаз с Романа, а его товарищи с остальных прибывших.
– Та не, - махнул рукой Роман, отпивая ещё похлёбки.
– Подобрали по пути. Может, сгодиться на что, - усмехнулся он.
Опричники дружно заржали, догадавшись, что Роман имел в виду.
– Это да! Это да! Это вы верно мыслите!
– Опричник расплылся в кривозубой улыбке, и одобрительно закивал головой.
Роман немного расслабился, вздохнув с облегчением, что они либо не заметили верёвок на её руках, либо не придали этому значения, оттого об этом не спросили. Но про себя он решил, что спать этой ночью не будет.
Далее
В горнице было тепло, и трое опричников и Роман со своими людьми расположились прямо на полу. Не собирался Роман спать, да не выдержал и всё-таки прикорнул. Когда же он проснулся, опричников в горнице и в помине не было, как и не было девушки.
Из сеней доносился шум, туда Роман сразу и кинулся.
Лёгкий свет шёл от лучин. Кривозубый опричник был раздет до рубахи. Двое его товарищей держали связанную девушку. Одежда на ней была разорвана, оголяя грудь и часть живота. Повязка сползла с глаз. От холода её трясло. Она уже не была без сознания, и в глазах её читалась боль. Какой бы силой она не обладала, сейчас это была всего лишь маленькая, худенькая девчонка, слишком слабая, чтобы постоять за себя.
– Прочь от неё!
– зарычал Роман, обнажая саблю, которая в общем-то ему и не была нужна. Парень он был крепкий, мог и голыми руками порвать на части.
– А тебе чего?
– ответил опричник, обнажая свои кривые зубы.
– Сам же сказал, что она может пригодиться. Вот мы и пригождаем!
– Товарищи его заржали.
По шеи вниз до груди с отпечатком раскалённой кочерги по девушке стекла капля крови. Должно быть, от приклада у неё лопнула кожу, и рана сейчас вскрылась. Об этом Роман сразу не подумал, но позаботиться об этом потом, сначала следовало разобраться с этими ублюдками.
– Именем царя...
– Роман крепче сжал в руке саблю, и сделал шаг вперёд.
– Нет здесь царя. Он очень далеко отсюда, - растягивая слова, ответил ему опричник, очень нехорошо улыбаясь.
– Зато мы здесь, - раздался голос из-за спины Романа. Димитрий и Афоня стояли по обе стороны от него с саблями в руках. Чуть поотдаль стоял Монгол с нацеленным на полураздетого опричника мушкетом.
Перевес был очевидным, и они отступили. Кое-как Роман завернул девушку в опашень. Одевать ей повязку на глаза он не стал, так как она снова отключилась.
До рассвета оставалось недолго, и с его наступлением отряд, забрав у опричников одного коня, покинул заставу.
***
Верёвки на запястьях жгли кожу. Попытки снять их или хотя бы ослабить успехом не увенчались, а наоборот принесли ещё больше боли.
Первое время Саша терпела боль, но магия, которую она применяла, просто отскакивала от них, поджигая то хвосты лошадям, то шапки их наездникам. Тогда она и смекнула, что верёвки были не простыми, а пропитанными чем-то, что не давало ей ни снять их с помощью чар, ни обратиться.
Повязка на глазах тоже не придавала приятных ощущений. Они завязали ей глаза, наивно полагая, что это защитит их от её чар. Неотёсанные сопляки даже не понимали, что Саша позволила им себя схватить.