Ведьма и эльф

Майская Зоя

— Нет, — честно призналась я, чуть отодвигаясь в сторону. — Хотела попробовать себя в готовке в ваше отсутствие, чтобы вы не стали свидетелем моего позора.

— Признаться, я удивлён, что вы, несмотря на своё происхождение, воспитывались наравне с законными детьми и не знали работы.

Альвэйр ошибался. Даже после формального признания меня герцогом, отец не относился ко мне как к законной дочери. Хотя он и был отчасти горд моей волшебной силой, но радость эту омрачала её, как он думал, неполноценность. И то, что

она досталась мне, а не законной дочери, красавице и умнице.

Меня просто не замечали. Не нагружали работой, дали минимальное образование, чтобы не позорила отца и могла выйти замуж, и всё. В конце концов, зачем тратить силы на огранку булыжника, если рядом есть полудрагоценные и драгоценные камни?

Я не знаю, сколько заслуг Ривы было в моём положении в замке отца. Всё чаще я думаю — что мать внушила им, а к чему они пришли сами? Была ли моя жизнь настоящей или тщательно выстроенной Ривой с неясной целью? Скорее всего, не будь у неё и меня дара, отец не был бы столь снисходителен, и сейчас я тёрла бы котлы на кухне замка.

— Никогда не мог понять, с какой целью вы, люди, так старательно ослабляете себя сами. Не даёте своим отпрыскам и половины нужных знаний и умений. Уверен, вы не умеете не только готовить, но и ставить силки, обращаться хотя бы с кинжалом.

— Дочерей благородных семей обычно этому не учат, — признала я.

— Разумеется, ведь с девушкой не может случиться ничего плохого и никогда ей не понадобится бороться за свою жизнь, — презрительно бросил он, а затем молча отодвинул меня в сторону. — Я покажу, как готовить основное один раз. Надеюсь, этого будет достаточно.

Глава 31

Альвэйр смотрел из окна башни на хрупкую фигуру, замершую на одном из дальних балконов. Расстояние таяло под острым эльфийским взглядом. Там, где человек разглядел бы лишь смутное белое пятно на фоне серого камня, лорд видел и растрепавшиеся пепельные волосы, и бледное лицо, и исхудавшие руки, которыми девушка обхватила себя за плечи. Утренний горный воздух был звонок от холода.

Эльрис смотрела куда-то вдаль и не видела мужчину, стоящего у окна самой дальней, маленькой и неприметной на вид башни, утонувшей в горном массиве.

Из породы выступала лишь полукруглая половина сооружения. Остальную часть кто-то неведомый словно вдавил в камень, оставил на виду лишь часть башни.

То, как эльф получил во владение этот замок, давно стало легендой.

Это место не принадлежало раньше ни его отцу, ни матери. Из эльфов им владел лишь Альвэйр.

Когда эльфийские переселенцы прибыли в эти земли, сыну лорда Дома вереска удалось найти для короля, предка Ольмирьяра, то, за что он готов был заплатить любую цену.

Венец драконьего короля.

Его не сумели добыть ни самые искусные войны, ни маги, а он нашёл тайник, взял в руки холодный металл и преподнёс корону эльфийскому правителю.

И

когда тот пообещал мальчишке любую награду, какую он только способен будет дать, Альвэйр попросил этот дворец в личное владение.

Он помнил гнев отца и удивление матери, поражённых дерзостью своего отпрыска. Среди эльфийских Домов шла битва за территории в ущелье, а особенно за драконьи замки. И Дому вереска в ту пору уже достался один каменный дворец, что уже можно было счесть великой удачей.

Но король лишь рассмеялся и подарил каменный замок мальчишке, не разменявшему и сотни лет.

Так у Альвэйра появилась своя крепость.

Эльфийский правитель не догадывался, что юный эльф мог бы разыскать все спрятанные драконами сокровища. И что ценнее всего в ущелье был именно тот замок, что достался дерзкому ребёнку. Ходы его уходили далеко в глубину горной гряды и скрывали то, что доставать на свет не следовало.

Вот только тревога, зародившаяся в сердце мужчины в тот миг, когда он увидел странные символы на коже человеческой девушки, не смолкала.

Нужно быть глупцом, чтобы поверить, что Эльрис оказалась здесь случайно. Во всём этом был чей-то замысел. Вот только чей?

Соглядатаем людей он её более не считал. Мужчина долго цеплялся за эту иллюзию, чтобы укрепить своё сердце, выстудить душу и замедлить пробуждение его слабости. Пока он мог лгать себе, что она опасна, держаться поодаль от девушки, было легче, не замечать тонкую нить связи.

Но красной паутинки в черноте больше не было. Он чувствовал Эльрис, будто она стояла рядом, и её можно было коснуться рукой.

Произошло это не сразу.

Но с каждым его материальным прикосновением к ней. Когда он поил её водой, омывал безвольное тело смоченным полотенцем или просто держал за руку, силясь убедить её вернуться назад.

Отчего-то ощущение её горячей кожи под пальцами действовало на него не хуже моментов волшебного единения духа.

Ему не с чем сравнить происходящее. С Олиэ они узнавали друг друга каждый день сотни лет. Скорость, с которой Эльрис проникала в его сердце, казалась ему головокружительной и почти ненормальной.

С каждым разом их связь углублялась так сильно, что ему оставалось лишь изумляться. Он не знал, что было всему виной.

Драконий ритуал, который связал их в ту злополучную ночь, пока он пил из её уст предательский яд?

Или дело в человеческой природе его супруги? Люди хрупкие, словно ночные мотыльки. Мечутся и торопятся весь свой короткий век. Быть может, он выпил достаточно этого нетерпения вместе с ядом.

Когда эльф понял, что ещё день, и Эльрис истает у него на руках, то, не колеблясь, снова сделал надрезы на её маленькой руке и своей ладони. Склонился и осторожно прижался своими губами к её, но теперь уже не брал губительный яд, а отдавал. Саму свою жизненную суть.